жизнью, как вдруг тело зверя обмякло, и он затих. Я столкнул его с себя и начал подниматься. Люся стояла вся красная с поленом в руках. Моя левая рука была разорвана, одежда пропиталась кровью. Я удивился, что всего за несколько секунд из меня столько вытекло.

Когда ко мне вернулась способность соображать, я понял, что это Люся огрела волка дубиной. Хищник наверняка был ещё жив, а значит, опасен. Я начал заряжать арбалет оставшейся у меня второй стрелой. Дело это не быстрое, и оно заняло у меня несколько минут. Только выпустив стрелу в лежащего зверя, я успокоился и стал подводить итоги. Оказалось, что и первым выстрелом я всё-таки задел волка, и часть крови на мне — это была кровь зверя. Возможно, это первое попадание спасло мне жизнь. Но, похоже, что даже несмотря на это, волк меня загрыз бы. А спасла меня Люся, которая буквально навязалась мне в попутчики.

— Ну вот, Люся, — сказал ей я. — Теперь не только я спас тебя, но и ты спасла меня.

Люся улыбнулась сквозь слёзы, похоже, у неё было состояние перед истерикой. Я хотел было её обнять, но вспомнил, что весь в крови, впрочем, брызги попали и на неё тоже. Люся сама подошла, прижалась ко мне и вся затряслась.

— Это я от страха, прости, — прошептала моя храбрая женщина и стала разбавлять мою кровь своими слезами.

Успокоившись, она осмотрела мне руку, чтобы убедиться, что кость не повреждена. Зверь порвал мне предплечье довольно сильно. Поблизости не было воды, чтобы промыть рану, поэтому мы быстренько пошли домой, слава Богу, было недалеко.

Надо было видеть лица домашних, когда мы, окровавленные, в разорванной одежде и с видом ветеранов Бородинского сражения, пришли домой с охоты. Маша решила, что на нас напал медведь, пришлось успокоить её, сказав, что это был «всего лишь» волк. Однако об опасности медвежьего нападения тоже стоило подумать — я не раз уже видел здесь медведей издали. И застрелить медведя из вальтера или арбалета будет непросто.

Вечером меня стали отговаривать ехать к кратеру. Дескать, если ты собрался спускаться в котловину, то руку следовало бы сначала подлечить. Однако я, хотя и чувствовал, что рука саднит от волчьих зубов, рассчитывал, что за эти дни рана затянется, и не помешает мне исполнить задуманное. Словом, я уже настроился и менять планы не хотел.

У меня были сомнения насчёт амуниции. У кратера было очень жарко и тяжело дышалось из-за влажного воздуха. Я надеялся, что по мере спуска влажность будет снижаться, но уверенности у меня не было. Опасался я и ожогов паром. Люся по-прежнему настаивала на своём участии в поездке, и отговорить её не представлялось возможным.

В нашей ситуации мог быть полезен гидрокостюм, вроде водолазного. Но у нас ничего подобного не было. В чулане завхоза я ещё осенью нашёл несколько водолазных масок, они могли защитить глаза. Других идей у меня не было.

Люся каждый день делала мне перевязки и смазывала рану мазью Вишневского. Благодаря ли этому, или по другой причине, к назначенному дню она почти затянулась, впрочем, отметины от волчьих зубов обещали остаться на всю жизнь.

Утром пошёл дождь. Стоял обычный полумрак — тёмно-синее небо было затянуто тучами, сквозь которые иногда прорывалось наше униженное Солнце, удалившееся от нас так далеко, что его света уже не хватало и днём. Мы с Люсей сели в машину, я включил фары, и яркий свет рассёк сумеречный пейзаж на части.

На всякий случай, мы взяли с собой продукты и воду на три дня — я не знал, как далеко нам придётся идти по дну котловины. Я сомневался, что астероид упал всего-навсего в пятидесяти километрах от нас: в этом случае разбитыми стёклами мы бы не отделались. Скорее всего, это было раза в полтора-два дальше. Но кратер находился километрах в сорока пяти, значит, если нам удастся спуститься вниз, предстоит пройти не меньше двадцати-тридцати километров по дну чаши. Это должно у нас занять до десяти часов.

Дождь усилился, и видимость сократилась метров до десяти. Из-за этого мне пришлось снизить скорость до минимума.

Поэтому мы около часа медленно телепались со скоростью велосипеда. Уже на Каспии из тумана неожиданно выскочил встречный автомобиль. Люся ойкнула, а я инстинктивно нажал на газ, рискуя вылететь в кювет или во что-нибудь врезаться.

Для тех, кто был в той машине, встреча, похоже, тоже была неожиданностью. Они быстро исчезли в пелене дождя. Однако я опасался, что в машине едут бандиты. Проехав сотню метров, я съехал в кювет, заглушил двигатель и открыл окно со своей стороны. Спустя минуту мимо проехал автомобиль, видеть мы его не могли, но услышали шум колёс, рассекавших потоки воды.

Значит, они решили нас преследовать. До места, где дорога заканчивалась, оставалось километров десять. Ехать в ту сторону значило неминуемо встретиться с ними, когда они, не обнаружив нас, будут возвращаться. то есть продолжать путь к кратеру мы не могли. Мы могли подождать полчаса-час, когда наши преследователи вернутся и проедут мимо. Но я опасался, что они устроят на трассе рейды, чтобы отыскать нас. В этом случае мы вполне можем угодить им в руки, когда станем возвращаться домой — сегодня, завтра, послезавтра. И даже если бы в итоге мы от них скрылись, они могли по следам шин проследить, в какую сторону мы уехали и устроить прочёсывание местности в направлении Каюжного.

В общем, получалось, что ехать к кратеру нам нельзя. Я выехал обратно на шоссе, развернулся и поехал назад.

— Домой? — спросила Люся.

— Да пожалуй, — ответил я. — Продолжать путь опасно. В прошлый раз, когда я их встретил, их было человек пять с оружием. С вальтером мне им нечего противопоставить.

— Но ведь нам необязательно ехать к кратеру именно по этому шоссе, — сказала Люся. — Он наверняка тянется на десятки километров, надо только перебраться на другую трассу.

Я посмотрел на неё. Потом на датчик топлива. У меня было литров пятьдесят бензина, этого хватит, чтобы все окрестности здесь объехать несколько раз.

— Люська, а ведь ты права. Теперь надо поискать, как туда проехать.

Люся заулыбалась и задрала горделиво нос.

Здесь было полно автодорог областного значения. Наверняка по какой-нибудь из них можно было объехать этот участок шоссе и подъехать к кратеру с другой стороны. Мы ехали на юго-восток и вглядывались в указатели. Я вспомнил старые добрые времена до эпохи GPS,