– Кольцо родовое, как и украшение на тебе, – заметил дед Влада.

– Марья, скажи уже свое «да», – выдохнул Кощеев. – Иначе ведь к другого рода уговорам прибегну.

– Я тебе прибегну! – возмутилась моя бабуля. – Только после свадьбы, Кощеев, иначе я на тебя такой сглаз наложу…

– Яга! – возмутился уже Кощей. – Он же суженый твоей внучки. И она его суженая!

– Марья, – снова позвал Влад.

– Какой ты нетерпеливый! – улыбнулась я и заглянула в его глаза.

Утонула в них, сгинула навеки. Вот же синеглазое проклятие! Мое синеглазое проклятие.

– Согласна! – выдохнула в ответ.

Влад поднялся, сжал меня в объятиях и, целуя, заставил забыть обо всем существующем мире.

А когда мы очнулись, обнаружили в зале цветочную арку, возле которой стояли Яга и Кощей.

– Долго вас ждать? Между прочим, Ледяная полночь наступит через несколько минут, – напомнила моя бабуля. – Я, как хранительница рода, могу совершить для вас свадебный обряд. Твой дед, Влад, станет лучшим свидетелем. А уж магия Ледяной полночи скрепит союз нерушимыми чарами.

Тут я осознала весь подвох предложения Кощеева, но отступать было поздно. Влад подхватил меня на руки, поставил перед аркой. Я повернулась, вытаращилась на него… И снова пропала. Нет, это когда-нибудь закончится?

Хлопнула в ладоши Яга, возвращая меня в реальность, закружился вокруг огненный вихрь, распустилось опрокинутым цветком мое подвенечное платье. Алое, словно огонь, расшитое драгоценными камнями, с серебряной, под цвет моей магии, обережной вышивкой.

Влад нервно сглотнул, шагнул ко мне, явно намереваясь поцеловать.

– Куда? – весело хмыкнула Яга.

И тут уже хлопнул в ладоши Кощей, и Влада окутали золотые искры. Черный торжественный наряд, расшитый серебром и драгоценными камнями, моему жениху безумно шел. Сверкнул на его волосах венец с самоцветами.

Мы все же сорвались, бросились друг к другу, жадно и страстно поцеловались.

Кажется, попыталась возмутиться моя бабуля, что-то ей ответил Кощей, но смысл этих слов тут же потерялся.

Вскоре зазвучали нараспев заклинания, вокруг нас с Владом закружились искры, превращаясь в нити, оплетая нас.

– Люблю тебя, Марья. Обещаю быть твоим светом, счастьем, любовью всей твоей жизни. На руках носить стану, пылинки сдувать буду, защищать, пока дышу. Клянусь! – выдохнул Влад, останавливаясь и по-прежнему сжимая меня в объятиях.

– Люблю тебя, Влад. Обещаю быть твоим светом, счастьем, любовью всей твоей жизни. Буду беречь тебя, защищать и заботится о тебе. Клянусь! – выдохнула я, потому что не произнести эти слова, которые рвались из самого сердца, я не могла.

Снова поцелуй обжег мои губы. Мы просто дорвались друг до друга и не могли остановиться. Чары, опутавшие нас, впитались в тела, на миг пронзили огнем, и только тогда мы замерли, решив отдышаться.

– Объявляю вас мужем и женой! – торжественно сказала Яга.

Что? Да когда это случилось? Как? Почему так быстро?

– Кощеев! – взвыла я. – Ты что натворил? Ты с ума сошел?

Он встревожился, уставился на меня.

– Что я детям-то про нашу свадьбу буду рассказывать? Я же ничего не помню!

Влад озадаченно посмотрел на меня, моргнул и с облегчением выдохнул:

– Что мы целовались, Марья. А остальное… им Яга с моим дедом поведают.

Возмутиться Влад не дал, применил убойную кощеевскую артиллерию – поцелуйную. В итоге я не запомнила ни поздравлений гостей, ни напутствий бабушки, ни даже как часы стали бить Ледяную полночь, озаряя мир волшебством.

Очнулась лишь на мгновение, когда вокруг стало совсем тихо, а Кощеев опустил меня на кровать. Навис, уперся ладонями, вглядываясь в мое лицо. И меня просто не стало. Я пропала в его объятиях, растворилась в ласках и поцелуях, сходила с ума от нежности Влада и страсти.

Зацелованная мужем, я даже не почувствовала боли от первой близости. Столь она была желанной, необходимой…

– Как же долго я тебя ждал, – прошептал Влад после первого проникновения, такого осторожного и бережного.

– Всю жизнь? – поинтересовалась я, обвивая его руками, прокладывая дорожку из поцелуев по его щеке.

– Да, – просто ответил он.

– Тогда люби меня, – попросила я, осознавая, что он замер, давая возможность пережить эти первые ощущения нашего единения. – Кощеев, я так хочу тебя!

Эти мои слова снесли последние барьеры. Влад застонал и впился в мои губы. Я подалась ему навстречу, прижимаясь все крепче, подхватывая ритм движений, который он задавал, теряя в этой страсти и любви себя. Отдаваясь. Без остатка. До последний капли.

Разве так бывает, что можно подняться до звезд, а потом сгореть дотла? И все это вместе, не разжимая рук, не расплетая объятий, шепча имена друг друга в опухшие губы.

Сумасшедшая ночь, сладкая и хмельная. Такую не забудешь никогда, даже если захочешь. В какой-то момент, ощущая себя безумно счастливой, уставшая и зацелованная, укутанная в самые надежные объятия, я закрыла глаза и уснула.

Влад Кощеев

Она спит на моем плече. Такая родная. Желанная. Моя. А мне не сомкнуть глаз. Все смотрю на нее, мою суженую, любуюсь…

И все события последних дней воскресают в памяти. Улыбнулся, вспоминая, какую елку Марья для меня нарядила, а уж скелеты – это вообще нечто. Придется ей сознаться, что с некоторых пор части наших сил переплелись, потому-то и смогла она оживить Костяного и Глазастого.

Наклонился, поцеловал в висок. Марья улыбнулась во сне, но глаз не открыла.

А ведь думал, что потерял ее, когда она не пришла на бал. Сорвался, чуть не устроил погром и все не разрушил. Любовь всех делает глупцами.

Осторожно погладил спину суженой, замер, пытаясь унять ураган внутри. Сколько раз во время нашего танца я мечтал об этом мгновении? Чтобы чувствовать ее рядом, слышать стук сердца, держать в своих руках.

Бережно откинул рыжую непослушную прядь с лица моей единственной. До чего же хрупкая, нежная, беззащитная… И отчаянно смелая. Почти безрассудная. И как решилась вступить в схватку с Маарой? Та хитра, бьет зло и без жалости. Вспомнил, как сверкнул у шеи моей суженой меч, и холод обжег сердце. Да я готов был отдать что угодно, не только бросить оружие и вытащить ключ, но и разрушить весь мир, лишь бы девчонка осталась жива. Без нее все теряет смысл. И когда все же яд Маары полетел в Марью, моя боль была такой сильной, что белый свет стал не мил.

Какие невероятные усилия мне потребовались, чтобы прийти в себя, не теряя ни секунды, действовать, пока имелся шанс спасти Марью из рук смерти. И после этого уже понял, что никогда и никуда ее больше не отпущу. Моя. Вся моя. Пусть остальные говорят и думают все что хотят. Моя… И обручальное кольцо на ее пальце свидетельствует об этом, как и мои руки, скользящие по ее телу.