Шарисса непонимающе потрясла головой, и ее серебристо-синиеволосы рассыпались у нее по лицу. Она очень сильно сомневалась, чтобы эльфисчез по собственной воле. Он был совершенно не в том состоянии, чтобы дажепопытаться совершить бегство. Это означало, что кто-то (или что-то) помог емубежать… или же завладел и Фононом, и его стражами.

Квели не всегда задумывались о времени суток, это не однаждывыбивало Геррода из колеи. Его общительные «хозяева» следили за сменой дней поразнообразным причинам; но спать, с их точки зрения, следовало тогда, когдаустал, а не потому, что зашло солнце. Даже ночью пещеры, как правило, освещали,накапливая энергию солнца в кристаллах, чье назначение было примерно тем же,что и у кристалла-сборщика. Этот добавочный свет позволял обитателям подземелийтрудиться круглые сутки, так что новоприбывшие заменяли отработавших своюсмену.

Сейчас Геррод стоял перед черным-пречерным входом в пещерукристаллов — или пещеру лиц, как он привык ее называть. Он здесь в третий раз;второй раз, по его оценке, это произошло приблизительно вчера вечером. Он едвали оправился от тогдашнего балагана. Пять минут, в течение которых он пробовалсразиться с шепчущими лицами и победить их, лишили его сил и сделалибеспомощным. Спасло его только то, что он заранее оговорил с главой квелейвремя, в течение которого будет находиться в этой пещере. Этот визит, кнесчастью, доказал ему, что он не сможет добиться там успеха — если сначала несотворит некое заклинание.

Геррод Тезерени, который стоял перед устрашающей пещерой,был уже не тот Геррод, которого захватили в плен квели. Шарисса узнала бы его.Она увидела бы лицо, к которому так привыкла, лицо, которое до этого момента —в течение последнего года или около того — было лишь маской.

Он снова был молод и полон жизненной силы — большей, чем та,которой он мог быть обязан лишь пище и отдыху. Пользование пещерой требовалофизической силы и выносливости. Геррод, проклиная каждую секунду, когдаприходилось пользоваться заклинаниями, снова обратился к старинному колдовствувраадов — не представляя себе его последствий, но зная, что ему потребуются всеего способности. Те, кто сооружал эту пещеру, были гораздо могущественнее, чемодин-единственный Тезерени. Даже теперь, на время вернув себе молодость, онрисковал перенапрячься — умственно и физически.

Квель, стоявший рядом с ним, в нетерпении издавал звуки,похожие на гудение. Они никак не переводились, и это означало, что они служилипросто возгласом, осуждающим его нерешительность, а не какой-то фразой. Тем неменее Геррод знал, что ему пора начинать. Чем дольше он станет ждать, тем нетерпеливеестанут его странные сотоварищи.

Он шагнул внутрь… и вернулся в мир безумия. Лица тут женачали шептаться снова.

Он по-прежнему не имел никакого понятия о том, что онипытаются ему сказать, — и на этот раз чародею было все равно. Для него теперь имелазначение лишь одна задача.

У него начала кружиться голова.

— Только не сейчас!

Он пересек комнату широкими шагами. Его предыдущие двапосещения оставили спутанные воспоминания, но ему казалось, что он виделотличавшийся от других набор кристаллов на одной из стен. По крайней мере,оттуда на него не смотрели лица.

Могли эти кристаллы оказаться ключом к управлению этойпещерой?

Геррод уже чувствовал усталость, несмотря на его вернувшуюсямолодость. Новый, жуткий страх пробудился в нем, страх, что его заклинаниетеряет силу. Он хотел приберечь омолаживающее заклинание до той поры, покасмерть не окажется рядом; но было совершенно непонятно, сколько раз он сможеттаким образом продлевать свою жизнь. А непосредственное обращение к магии этогомира тоже ничего не обещало. Возможно, ему и удастся прожить дольше — но вобразе какого существа? Какая-то часть его шептала, что эти опасения — всеголишь проявление паники, но чародей обращал на этот шепот так же мало внимания,как и на все остальное.

Еще чуть дальше. Его цель находилась перед ним, почти нарасстоянии вытянутой руки. Шепот стал настойчивее, и он едва не остановился,впервые услышав один-два обрывка разборчивой речи.

— …не склоняются передо мной! Если они не сделают этого, яполностью уничтожу город и всех его…

— …и мне пришлось начать все это! Если бы я только могповернуть время назад и предупредить своих…

Нет! Он не станет слушать! Сделав глубокий вдох, Герродринулся к стене, где находились безликие кристаллы.

Пещеру осветил яркий свет. Капюшон в основном защищал егоглаза, хотя раздражающие видения несколько секунд танцевали перед его взором,прежде чем он непрерывным миганием прогнал их. Геррод мигнул еще один,последний раз и повернулся, чтобы увидеть, какие изменения он вызвал. Он и неглядя знал, что шептуны исчезли. Свое дьявольское бормотание они, по крайней мере,прекратили — это уж точно.

Какое-то время он мог лишь стоять там, недоумевая, неперенесся ли он тем или иным способом в другую пещеру.

За стенами существовал какой-то мир. Куда бы Геррод нипосмотрел — за исключением участка, где находились управляющие кристаллы, — емупредставлялось, что он теперь находится внутри какого-то подобия стекляннойкомнаты. Грани кристаллов, составлявших стены, искажали образы, но чародейлегко различал в одной стороне холмы и кучку деревьев. Если он делалпол-оборота, то видел другие холмы и луг, на котором паслось небольшое стадоживотных, показавшихся ему дикими лошадьми.

— Что это за место? — пробормотал он. — Где я? Как будто вответ ему мир исчез, и его заменило то

(он сощурил глаза и огляделся), что могло изображать лишьДраконье царство его отца — так, как оно видится с одной из лун!

— Кости Серкадиона Мани! — потрясенно прошептал он. Древнихвраадов это зрелище порадовало бы. Геррод читал кое-какие тома из библиотекиДру Зери, включая и один, написанный самим Маном, давным-давно позабытым. Унего, человека суетного, с Дру Зери и Герродом была одна общая черта — страстьк открытиям, особенно когда дело касалось познаний.

— Шарисса! — прошептал он, привыкший говорить с самим собойпросто для того, чтобы услышать человеческий голос. — Я могу воспользоватьсяэтим, чтобы найти ее!

«И мало что хорошего это тебе даст! — подумал чародей вследующее мгновение. — Как знание того, где она находится, поможет тебе — разты сам здесь, в плену!»