в его металлических глазах таятся бутоны серебряного пламени. Клянусь, сама его сущность становится шире, захватывает все больше радостного раздолья, заражает его ледяным гневом, который большинство, наверное, даже не ощутит.

Снова играет музыка, толпа приходит в движение, и пелена веселья скрывает меня от его пристального взгляда.

Прерывисто вздыхаю, по венам разливается ярость.

Он это сделал.

Меня больше ничто не держит.

Из толпы выныривает Бейз, уничтожая Кайнона взглядом, и протягивает мне руку.

– Потанцуем, Орлейт?

Он не оставляет мне выбора. Он отдает приказ.

Но теперь я неприкаянна и смела, в желудке бурлит жидкая храбрость, которая разливается по венам, дарит ощущение невесомости, тепла.

Я сильная, собранная, несгибаемая.

– Нет, спасибо, – отвечаю я, хлопая ресницами и мило улыбаясь Кайнону, который вскидывает рыжеватую бровь. – Меня уже пригласил Каин.

Тот приподнимает уголок губ, а потом и вовсе усмехается, когда Бейз издает рокочущий звук, каким-то образом слышимый сквозь праздный шум вокруг.

Не осмеливаюсь оглянуться, пока меня ведут к большому пустому квадрату, гладкому обсидиану, на котором красуются лишь несколько танцующих.

Моя улыбка меркнет в тот же миг, когда мне приходится вжаться в грудь Кайнона.

– Я понятия не имею, как танцевать, – шиплю я, остро ощущая, как уверенно он двигается в такт музыке.

Кайнон с непринужденной решительностью сжимает мое бедро и держит мою руку, направляя меня, как марионетку на ниточках.

– У тебя хорошо получается. Просто положись на меня.

Он заставляет меня провернуться вокруг своей оси, и я старательно поддаю во взгляд любви, растягиваю губы в сладострастной, убедительной улыбке. Изображаю чувства долгими взглядами и тем, как держусь рядом с Кайноном.

Он снова прижимает меня к груди, и она сотрясается от сдавленного смешка, что пытается вырваться на свободу.

– А ты интересная штучка. – Опять разворот. – И это платье… – мурлычет Кайнон, глядя на струящуюся у моих ног алую ткань. – Изысканно.

– Спасибо, – скупо отзываюсь я, продолжая фальшиво улыбаться.

Когда Каин притягивает меня спиной к своей мускулистой груди, я вдруг замечаю, что все на нас смотрят – включая Рордина и Зали, которые стоят бок о бок на краю танцевальной площадки.

Взгляд Рордина впивается в меня на расстоянии, в его глазах ярость.

Холодная, беспощадная.

Он сам напросился. Он хотел от меня усилий.

Я отворачиваюсь.

– Все смотрят, – бормочу я, сосредоточенно стараясь держать опасные тонкие каблуки при себе. Сомневаюсь, что пробитая нога поможет завладеть кораблями, которыми Кайнон явно повелевает.

Его губы легонько задевают край моего уха.

– Да уж. И я еще никогда не видел столь убедительного представления.

– Рада, что ты не обманываешься, будто у нас здесь нечто большее, – произношу я, сохраняя идеальную, нарисованную улыбку.

Очередной разворот – и мы снова лицом к лицу, и я попадаю в капкан глаз цвета океана.

Глаз, что вдруг становятся серьезными.

– Моя гордость вполне позволит мне украсть чужое сокровище, Орлейт.

Изображаю на лице еще больше любви, притворяясь, что из моего презренного сердца не торчит ледяная стрела.

– Я знаю.

Кайнон так крепко прижимает меня к себе, что груди становится больно.

– В самом деле? Как далеко ты готова зайти назло израненному сердечку?

Сильная, собранная…

Несгибаемая.

– До конца, – цежу я со всей убежденностью, на которую способна.

До конца, который обеспечит нам корабли, который поможет спасти маленьких девочек от кошмаров, что погубили меня.

Кайнон снова криво усмехается, на правой щеке мелькает глубокая ямочка.

– Посмотрим.

И его губы накрывают мои – удар, призванный захватить, ранить, заявить права.

Язык Каина проникает внутрь, касается моего, и по залу будто пробегает холодок. Кайнон прощупывает, исследует, крадет мое дыхание.

Поцелуй яростный, хищный, он отворяет обжигающую волну мужского желания, которому я не готова противостоять. Словно что-то в ненасытном голоде Кайнона заставляет мое тело вспыхнуть огнем, а позвоночник выгнуться дугой.

В моих венах пламя, но в спину упирается лед, и ничто не может одержать верх.

Когда Кайнон отстраняется, я задыхаюсь.

Я разбита.

Из толпы доносится ропот, кончики моих пальцев касаются припухших губ, их покалывает после жаркого натиска. Несмотря на беспокойных зрителей, нас будто окутывает тишина.

Я вдруг понимаю, что мы остались на обсидиановой площадке одни. Что вокруг нее стоит плотная толпа зрителей – одни вполголоса переговариваются, другие таращатся разинув рот, некоторые украдкой поглядывают на Рордина…

Осмеливаюсь мельком бросить на него взгляд – на черную тень, что смотрит на Кайнона с чем-то похуже смерти в глазах.

Глубоко внутри меня зарождается трепет, острый и болезненный, будто там рана и она сочится живительной влагой.

Рордин опускает испепеляющий взгляд, и я следую за ним к темно-синей с золотом купле, которая застегнута на моем запястье…

Сердце ухает в пятки.

С трудом проталкивая в стесненные легкие воздух, я поднимаю лицо, но Кайнон на меня не смотрит. Он смотрит на Рордина таким же зловещим взглядом, наполненным таким же грозным посланием.

– Этого ты хотела, да?

Все, что я могу, – это кивнуть.

– Хорошо. Тогда сотри с лица изумление. Ошеломи народ очередной ослепительной улыбкой.

– Может, я лучше ошеломлю тебя еще одним пинком в почку? – цежу я сквозь фальшивую усмешку.

– Позже, когда на нас не будет смотреть столько людей. Может, мне тоже произнести пышную речь? Признаться в любви витиеватыми словесами?

Проклятье, нет…

– Нет, это не обяза…

– Тишина! – рявкает Каин, единственным словом затыкая сотни сплетничающих ртов.

Мысленно прижимаю ладонь к лицу.

Кайнон хватает мою руку, вздергивает ее над моей головой, будто водружает военный стяг.

– И поднимите бокалы за будущую верховную владычицу Юга.

Верховную вла…

Погодите.

Мгновение затягивается, напряжение нарастает… и вверх взметается море бокалов.

Ох, дерьмо.

Глава 38

Орлейт

Ступаю босыми ногами на верхнюю ступеньку Каменного стебля и смотрю на свою руку, сжимающую горящий факел. На куплу, застегнутую на запястье, словно темно-синие кандалы.

Единственным цветом, который я всегда на себе представляла, был черный.

Сердце сбилось с ритма, от самообладания не осталось и следа. Чувствую, как моя сильная, непроницаемая маска стекает с лица с каждой каплей, что льется из глаз.

Мне плохо.

Слезы безмолвны, но внутри я кричу.

Уставившись на дверь, которая обычно разделяет меня и Рордина во время нашего ночного ритуала, я роняю туфли и слушаю, как они скатываются вниз по лестнице. Следом летит ключ от башни, который я вымолила у Кухарки, когда сбежала с бала.

Облизнув нижнюю губу, вдруг понимаю, что на ней остался вкус Кайнона…

Я поцеловала Кайнона.

Вонзаю факел в скобу на стене и, судорожно втянув воздух, давлюсь запахом цитрусовых и соли, осознаю, что все платье пропиталось чужим ароматом.