Рита медленно покивала, делая вид, что соглашается с доводами Нины Сергеевны, а затем, убедившись, что хозяйка успокоилась и даже повеселела, резко шагнула к ней и ухватила за ворот куртки, притянув наглую бабу к себе.

– Хорош мне вкручивать! – прошипела она, умело используя в речи хорошо ей известные жаргонные слова, тщательно дозируя их количество так, чтобы хозяйка, с одной стороны, поняла ее, с другой – убедилась в серьезности ее намерений. – Я тебя выкупила, вша нарная. Спереть хотела вещи, а? Отвечай!

Нина Сергеевна забилась, пытаясь вырваться, заверещала как поросенок. Рита ослабила хватку – в самом деле, не драться же ей было с этой старой воровкой. Женщина отлетела от нее на другую половину комнаты и заорала:

– Что ты несешь! Как только язык повернулся! Украсть… Да я… Да я в залог хотела взять! Сама мне за квартиру задолжала, денег не платишь. Кто тебя знает, может, завтра исчезнешь и не появишься больше. А мне такие убытки зачем? Я думала…

Глаза ее бегали туда-сюда, тетка явно сочиняла легенду на ходу. Рита неприязненно скривилась.

– Заткнись лучше, – посоветовала она. – Вещи свои я забираю, уж извини. Деньги тебе все верну, как только…

– Завтра! – истерически гаркнула хозяйка. – В крайнем случае – послезавтра. И чтоб ноги твоей в моей квартире не было, сволочь такая. Я к ней со всей душой, а она… Поняла меня? Выметайся из квартиры! Не то я милицию позову!

Мать твою, вот это было сейчас совсем не вовремя! Денег у Риты после поездки почти не осталось, в театре ее прокатили, а в журнале гонорар за последние ее статьи обещали выплатить только через два месяца. Не самое лучшее время, чтобы искать новое место. Можно было бы, как всегда, попроситься к Левке, только вот просить никого ни о чем не хотелось. Черт, надо было сдержаться, не выкладывать этой мерзкой бабенке все, что она о ней думает…

– Милицию? – все же глумливо произнесла она. – Это можно. Мне тоже будет что им порассказать. Например, как вы самовольно вещи жильцов в залог берете.

– Ах ты… – снова взвилась было Нина Сергеевна.

Но тут у Риты в кармане запищал мобильник, она приложила телефон к уху и властным жестом заставила клокочущую от праведной ярости хозяйку квартиры временно замолчать.

– Маргарита! – возвестила трубка прокуренным басом Эсфирь Леонидовны. – Приезжай срочно, девочка.

Приезжай срочно…

Рита, ухватившись рукой за стену, сползла спиной по оклеенному дрянными обоями бетону и села на пол, на корточки. На грудную клетку словно опустилась тяжелая гранитная плита.

«Приезжай срочно…» Старуха могла сказать такое только в одном случае.

– Что с мамой? – коротко спросила она, удивившись мимоходом, что голос не дрожит.

– Отмучилась, – глухо буркнула Эсфирь Леонидовна. – Недоглядела я. Прости!

Поезд дальнего следования сипло взревел, подъезжая к станции, замедлил ход и, тяжело грохоча, поволок мимо темно-зеленый хвост. Рита, задумавшись, молча смотрела ему вслед. Сухие глаза жгло, то ли от порывов налетавшего слишком холодного для весны ветра, то ли еще от чего-то. Городское кладбище находилось на той стороне железнодорожных путей. Если прищуриться, отсюда можно было разглядеть тот самый холм, где они часто проводили время подростками.

Рита перевела дыхание и снова обернулась. Плюгавого вида кладбищенские работники уже тащили, тяжело пригибаясь, крышку гроба. Рита в последний раз бросила взгляд на мать, казавшуюся такой маленькой среди ярких соцветий. Лицо ее стало совсем крохотным, растерянным каким-то, жалким, сухенькие ручки сложены были на груди – старенькая девочка, глупая испуганная девочка, раз и навсегда потерявшаяся в своем воображаемом мире и так и не нашедшая дороги назад.

Стоявшая рядом с Ритой Эсфирь Леонидовна шмыгнула крупным, покрасневшим от холода носом и проговорила приглушенным басом:

– Ведь кто мог подумать, а? Утром только к ней заходила – все было хорошо, даже посмеялись. А вечером… И как ее угораздило дозу перепутать, ведь десять лет уже эти таблетки принимает.

– Вы думаете, она это нарочно сделала? – спросила Рита, не глядя на старуху.

Рабочие уже опустили крышку на гроб и принялись заколачивать его. Глухой негромкий стук далеко разносился над пустынным кладбищем. Проводить Елену Сергеевну пришли всего лишь несколько соседей по дому да парочка бывших школьных подруг – потрепанных жизнью унылых теток.

– Кто теперь точно узнает? – пожала громоздкими плечами, все так же упакованными в старое мужское пальто, Эсфирь Леонидовна. – Да и какая, в жопу, разница?

– Это верно, – кивнула Рита.

Гроб опустили в яму. Один из работников неловко перехватил ремень, и тяжелый гроб едва не рухнул, в последний момент с чавканьем опустившись во влажную землю. Рита с силой прикусила костяшки пальцев. На гроб посыпались первые комья земли.

Когда уходили с кладбища, Эсфирь Леонидовна, ухватив ее под локоть, сказала:

– Из ЖЭКа явились позавчера, пока тебя еще не было. Я уж не стала говорить до похорон… Мать твоя, светлая память ей, ты сама знаешь, бумагами никакими не занималась. А ты… Ведь я ж тебе говорила, Маргарита, что квартиру надо оформить, приватизировать. А тебе все не до того было, обалдуйка! Теперь хрен знает, как выйдет. Ты в ней хоть прописана?

– Нет, – помотала головой Рита.

Она еще несколько лет назад прописалась в квартире у Левки. Так было проще оформляться на работу, а друг не возражал, даже, наоборот, выражал всяческую готовность помочь. А может, хотел лишний раз позлить драгоценную родительницу, считавшую Риту исчадьем ада, потворствовавшим ее заблудшему сыну во грехах.

– Ну, прекрасно! – развела крупными сморщенными руками старуха. – Отойдет теперь квартира родному государству, чтоб его черти взяли. И мне к новым соседям привыкать на старости лет.

Рита с силой провела ладонями по лицу. Квартира, похороны, родной город… Слишком много всего навалилось на нее в последние дни. Как будто само мироздание мстило ей за те две недели в раю.

– Ну-ну, Маргарита, – с грубоватой нежностью сказала Эсфирь Леонидовна, погладив ее по плечу своей здоровенной лапищей. – Ты девка сильная, держись! Видишь, как жизнь-то поворачивается. Не думала я, что в свои восемьдесят семь буду Леночку, девочку совсем, на кладбище провожать… Такая вот она, жизнь, та еще сука!

– Эсфирь Леонидовна, вы идите, – глухо сказала Рита, отстраняясь от соседки. – Я пройдусь немного, подышу. Надо… ну как-то в голове все это уложить, что ли.

– Иди, – понимающе кивнула старуха. – Не задерживайся только. Там ведь сейчас люди придут, помянуть надо.

– Я скоро, – заверила ее Рита.

Распрощавшись с Эсфирью, она пошла вперед, продираясь сквозь ветки разросшегося кладбищенского кустарника. Где-то тут должна быть могила Руслана. И Лехи… Она навестит их потом.