за день овладели двумя германскими позициями. Части 35-го корпуса взяли Барле.

Но поскольку такое быстрое продвижение не было предусмотрено планом операции, М. Файоль приказал отвести войска назад и в дальнейшем точно выполнять приказы. Барле нужно было брать только на следующий день. В действительности, вторично его вообще не взяли, хотя атаки продолжались до октября.

В общем-то, у французов все шло неплохо — по крайней мере, в сравнении с их осенним наступлением в Шампани. Зато 4-я английская армия последовательно наступила на все «грабли» позиционной войны.

Из ее дивизий четыре (4-я, 7-я, 8-я, 29-я) имели не слишком удачный опыт боевых действий против турок в Галлиполи, еще четыре (46-я, 48-я, 49-я, 56-я), по крайней мере, уже год находились во Франции на спокойных участках фронта. Остальные же части, то есть 37-я, 31-я, 36-я, 32-я, 34-я, 21-я, 50-я, 18-я, 30-я, 19-я, 17-я, 9-я дивизии, принадлежали к «армии Китченера», гражданским добровольцам, прошедшим минимальную военную подготовку и впервые оказавшимся на фронте. Причем это относилось не только к пехотинцам, но и к артиллеристам, вообще не имеющим опыта стрельбы с закрытых позиций.

Понятно, что эти артиллеристы не могли создать плотный огневой вал, двигающийся со строго постоянной скоростью. Но если бы им и удалось это сделать, это не помогло бы. Пехота не была обучена движению вслед за огневым валом. Кроме того, французские пехотинцы шли в атаку налегке, а английские — наступали в полном боевом вооружении, которое весило 33 килограмма.

«Батальоны атаковали четырьмя или восемью волнами, каждая на расстоянии не более 100 м одна от другой. Люди в каждой волне шли плечом к плечу в симметричном и хорошо выдержанном равнении. Их учили наступать спокойно во весь рост, медленным шагом, держа винтовки наперевес, т. е. наступать так, чтобы как можно сильнее бросаться в глаза противнику. Это было полное подражание пехотным «автоматам» времен Фридриха — с той лишь разницей, что наступление не велось уже больше против ружей, обладающих действительностью огня только на 100 м». (Б. Лиддел-Гарт).

Результат понятен. Из 100 000 человек, вышедших из окопов и дошедших до нейтральной полосы, 20 000 были убиты, 40 000 ранены. Особенно велики были потери в офицерах, которые шли впереди и имели форму, отличающуюся от солдатской.

1 июля 1916 года считается «черным днем британской армии». Никогда — ни до этого дня, ни после него она не несла столь огромные одномоментные потери. Армия Ньюфаундленда, представленная пехотным полком, потеряла за один день 91 % состава.

Германцы потеряли в этот день 10–12 тысяч человек, из них 8 тысяч — на британском фронте.

Г. Роулинсон приказал своим войскам продолжить атаку на всем фронте. Командиры левофланговых корпусов, понесших самые большие потери, наотрез отказались. Д. Хейг, подумав, отменять приказ Г. Роулинсона не стал, но изъял эти два корпуса из 4-й армии, передав их Х. Гофу.

В результате 2 и 3 июля англичане предприняли ряд разрозненных атак, существенно не изменивших положения. Немцы получили время укрепить свои вторую и третью оборонительные линии и собрать какие-никакие резервы. Уже к 5 июля немцы перебросили на Сомму 5 свежих дивизий, а к 9 июля состав 2-й армии фон Белова возрос на 11 дивизий и 42 батареи. Соотношение сил перестало быть катастрофическим. 14 июля Г. Роулинсон попытался сдвинуть дело с мертвой точки патентованным немецким способом внезапной ночной атаки. Подготовлено все было красиво, выполнено на первом этапе блестяще, но затем немцы контратаковали и отбросили англичан в исходное положение.

Расположение сторон на Французском фронте в начале 1916 г.

Началась борьба на истощение. Силы сторон сравнялись, к концу июля 51-я союзная дивизия сражалась против 31-й германской.

«…на фронте такая система наступления просто возродила таран — попытку 10, 15 раз таранить пехотой все ту же часть позиции противника, чтобы углубиться на милю или, возможно, на две мили в лабиринт его укреплений…

Если этим стремились обеспечить равномерность нажима на противника и не позволять нажиму этому ослабевать, то даже человеку, только начинающему изучать военное дело, трудно примириться с этой тактикой и бросать части корпуса, бригаду за бригадой… 20 раз подряд против сильнейших пунктов обороны противника. Этот способ можно, конечно, назвать „методичным”, но совершенно не оправдывается притязание на экономность такого рода действий»[128].

За июль — август англичане потеряли 200 000 человек, французы 80 000, немцы — около 200 000.

Соммская мясорубка (сентябрь — ноябрь)

К 3 сентября союзники подготовили новое большое наступление, сосредоточив 58 дивизий против 40 дивизий фронта кронпринца Баварского Руппрехта. 15 сентября они впервые применили новое средство прорыва позиционной обороны — танки.

С осени 1914 года во всех воюющих армиях начали появляться проекты машин, предназначенных для прорыва неприятельского фронта. Эти проекты выдвигались капитанами, подполковниками, коммодорами, даже адмиралами, объединяло их использование механического двигателя, гусеничного шасси и противопульного бронирования.

Само собой разумеется, что ни один из этих проектов военные министерства даже не рассматривали.

В конце октября 1914 года подполковник Э. Суинтон, военный писатель, отправленный во французскую ставку в качестве официального представителя британского командования, вернулся в Лондон и встретился там с полковником Ханки, секретарем Комитета государственной обороны. Они поговорили о бронированном вездеходном «истребителе пулеметов» на тракторном шасси, после чего Ханки посетил сначала лорда Китченера (безо всякого результата), а затем премьер-министра Асквита, которому передал официальный доклад.

Асквит доклад читать не стал, но на одном из заседаний кабинета министров бумаги попались на глаза У Черчиллю, тогда еще Первому Лорду Адмиралтейства.

У.Черчилль документ изучил и 5 января 1915 года вновь направил его премьеру, теперь уже в качестве личного письма. Асквит передал письмо Китченеру, тот приказал «разобраться» (все-таки, от премьер-министра и Первого Лорда Адмиралтейства просто так было