Какое зрелище!

За моей спиной хохочет Саммия.

– Это да! – соглашается она.

– Не смешно! – рявкаю я, врываясь в кабинет к Джеймисону.

Он только что пришел и сидит над документами. Поднимает голову и застывает.

– Какого черта ты творишь? – ошарашенно спрашивает он.

– Дай мне свою одежду.

– Что?!

Требовательно протягиваю руку.

– Кот по имени Шмондя обоссал мои вещи, а мне сегодня предстоит самая важная встреча года. Дай мне свой гребаный костюм!

Брат складывается пополам от хохота.

– Я не шучу! – рычу я. – Дай мне свою одежду и ботинки. Сейчас же!

Саммия и Мэллори на пороге покатываются со смеху.

– Эй, вы, здесь нет ничего смешного! – ору я. – Саммия, позвони Клэр и скажи ей, что ее кот отправится прямиком в ад! Как только я доберусь до этой твари… тик, блин, так! – И со всей силы бью кулаком в ладонь.

Вся троица уже стонет от смеха.

Джеймисон встает с кресла и начинает расстегивать рубашку.

– Кажется, сегодня собирались заехать Эллиот с Кристофером. Забери костюм у кого-нибудь из них, – говорю я.

– Они будут не раньше десяти. У них встреча за завтраком.

– Саммия, ты сможешь найти Джеймисону какую-нибудь одежду? – спрашиваю я.

– А это обязательно? – мечтательно вздыхает она.

Он передает мне свою рубашку, и… до нас вдруг доходит, что все три девушки-администратора стоят у двери и смотрят на нас, и мы потерянно переглядываемся, потом смотрим на них.

Саммия дурашливо улыбается нам и пожимает плечами:

– Нет-нет, не обращайте на нас внимания! Это самое волнующее событие из всего, что случилось в офисе за… последнюю вечность!

Я бросаю взгляд на Джеймисона, он закатывает глаза. Представляю, как мы с ним выглядим – оба без рубашек, полураздетые.

– Гребаные извращенки! – возмущаюсь я. – Идите уже, порнуху посмотрите, что ли!

– Не-е, это лучше, – снова вздыхает Саммия.

– Иисусе, – бормочет Джеймисон себе под нос.

Девушки, тихо хихикая, возвращаются на рабочие места.

Джеймисон последовательно отдает мне рубашку, галстук, костюм, ботинки и носки, и я все это надеваю. Неожиданно на пороге появляется Эллиот, и следует немая сцена: у брата отваливается челюсть, когда он видит Джеймисона, сидящего за столом в одних трусах-боксерах.

– Что за хрень здесь происходит?!

– Кот Клэр обмочил его одежду, – с ухмылкой тыкает в меня пальцем Джеймисон. – А у Тристана скоро встреча. Ты можешь съездить и купить мне новый костюм?

Брови Эллиота лезут едва ли не на затылок, и он смотрит на меня.

– Даже не вздумай ничего сказать! – рычу я.

В ответ брат хохочет.

– Ты гребаный придурок!

Вылетаю из кабинета, одновременно завязывая галстук.

– Всем пока, – раздраженно ворчу я, шагая по офису. – Не о таком утре я мечтал.

– Удачи! – дружно кричат мне вслед девушки, и кто-то из них добавляет: – Надеюсь, тебе больше не встретятся по дороге коты!

– Заткнитесь! – рявкаю я, влетая в лифт. – Вот ни разу не смешно!

Около четырех часов дня из интеркома раздается голос Саммии:

– Трис, здесь твоя мама.

Отправляю готовое письмо… Вот не было печали!

– Пригласи ее.

Я знал, что этого не избежать. Встаю, подхожу к двери, открываю ее. Вижу чудесное мамино лицо и улыбаюсь:

– Привет, мама.

– Здравствуй, милый, – она улыбается, проходя в кабинет. Подсаживается к моему столу. Я жму кнопку интеркома:

– Мэллори, пожалуйста, принеси чаю для моей матери.

– Конечно!

Она улыбается и смотрит на меня.

– Что? – усмехаюсь я.

– Твоя Клэр – она чудесная.

– О да, – ставлю локти на стол и зарываюсь пальцами в волосы на макушке.

Мама замолкает.

– Но?..

Она мешкает с продолжением.

– Давай, мама. Ты же пришла сюда сегодня не просто так. В чем дело?

– Тристан… – Она опять замолкает. – Как ты думаешь, почему тебе нравится Клэр?

– Она мне не просто нравится, мама. Я люблю ее.

Мать резко втягивает в себя воздух.

– Трис… – Она встает, подходит к окну и смотрит на город. – У тебя с самого детства была одна очень выраженная личностная черта.

Я молча слушаю.

– И до сих пор, в бизнесе, она хорошо служила тебе, – продолжает мама.

Продолжаю молчать.

– Но теперь я чувствую, что должна помочь тебе осознать ее, поскольку я боюсь, что она влияет на тебя и в личном плане.

– О чем ты говоришь, мама? – раздраженно вздыхаю я.

Она поворачивается ко мне:

– Тристан, тебе нравится чинить сломанное.

Хмурюсь. О чем это она?

– Ты не уничтожаешь компании: ты выкупаешь их, чтобы приводить в порядок. Это твоя природная способность – чувствовать, когда что-то или кто-то в тебе нуждается. Ты всегда был таким, даже в раннем детстве. Тебя тянет к людям, которым нужна помощь.

Я смотрю на нее, не говоря ни слова.

– Подумай об этом, – просит она. – У сотрудников, которых ты берешь на работу, всегда есть какая-то проблема, с которой нужно справиться.

Тут же на ум приходит Флетчер.

– Компании, которые вызывают твой интерес, всегда переживают кризис.

– Это моя работа, мама, – возражаю я.

– Нет, Тристан, никто никогда не говорил тебе, что нужно покупать проблемные компании. Ты сам за это взялся… Ты любишь Клэр потому, что ей нужно, чтобы ты ее «починил»?

– Нет, – раздраженно бросаю я.

– Ее сыновья – у них есть проблемы? Потому что я могу гарантировать, что чем их проблемы больше, тем сильнее тебя будет к ним тянуть.

Я сжимаю челюсти, глядя на мать.

– У каждой из твоих бывших подруг были нерешенные проблемы… за исключением Мэри.

Мои ноздри вздрагивают при упоминании этого имени. Мэри была моей второй девушкой. После того как мы расстались, я горевал несколько лет.

– Ты любил Мэри, Тристан, – убежденно говорит мама. – Всем своим сердцем ты любил ее. Но ее не нужно было «чинить», поэтому ты решил, что должен от нее отказаться.

Опускаю голову и упираюсь взглядом в пол, а кусочки головоломки начинают вставать на свои места… голова кружится… Неужели она права?!

– Как думаешь, почему ты так мучился, расставшись с ней? И все равно не смог принять ее обратно, – говорит мама. – Не смог же?

Смотрю ей в глаза.

– Возможно, сейчас ты готов отказаться от шанса иметь собственных детей ради женщины, которую, как ты думаешь, нужно «починить». Эти мальчики никогда не будут твоими сыновьями, Тристан. Они – дети Клэр и ее покойного мужа.

Я слышу удары пульса в ушах.

– Я люблю Клэр, мама!

– Я знаю, что любишь, милый. Ее есть за что любить, – мать нежно улыбается и гладит меня по щеке. – Но, прежде чем ты зайдешь в отношениях с ней и ее детьми еще дальше, я хочу, чтобы ты кое-что сделал.

– Что?

– Ты сделаешь это ради меня, и я больше никогда не подниму эту тему, клянусь, и приму Клэр и ее сыновей так, будто они мои собственные внуки.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты поехал и встретился с Мэри.

Сжимаю челюсти. Не думаю, что у меня хватит духу это сделать. Мне больно даже просто думать о ней.

– А после встречи с Мэри, если ты сможешь, положа руку на сердце, сказать мне, что у тебя не осталось никаких чувств к ней и что то, что я говорю, неправда, я дам вам с Клэр свое благословение.

– Мэри уже, наверное, замужем, мама, – вздыхаю я.

– Она до сих пор любит тебя, Тристан. Она тебя не забыла.

В груди становится тесно, и я морщусь от боли.

– Мы с ней часто разговариваем, – мама передает мне визитку с именем и адресом. – Она сегодня будет ждать твоего звонка.

Клэр

Читаю сообщение и хмурюсь. Что-то здесь не то…

Привет, детка.

Сегодня вечером внезапно нарисовались дела.

Увидимся завтра.

Люблю тебя.

Целую-обнимаю.

Тристан никогда прежде не отменял наши встречи эсэмэсками. Более того, ни разу не было такого, чтобы он не мог со мной встретиться. С того самого дня, когда Патрик попросил его не уезжать, – ни разу.

Меня охватывает неясная тревога. Я сегодня утром разговаривала с ним, когда он ехал в лимузине и он сыпал проклятьями в адрес Шмонди, однако ни словом не обмолвился, что у него вечером какие-то дела. Мрачно пишу ответ:

Ладно, хорошего тебе вечера.

Люблю тебя.

Обнимаю, целую.

Уже поздно, на часах десять вечера, и я пустым взглядом смотрю на свой телефон, сидя за кухонным столом.

Тристан не позвонил, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Есть стойкое ощущение какой-то подставы, но я не могу ткнуть