сидят за столом.

– Здравствуйте, – спокойно улыбается мой любимый мужчина. – Мое имя – Тристан Майлз, это Клэр Андерсон, моя партнерша, а Гаррисона, уверен, вы прекрасно знаете, – он протягивает им руку для рукопожатия.

Те переглядываются между собой.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Тристан поворачивается к хамке-секретарше:

– Вам придется остаться и вести протокол, будьте любезны.

У женщины некрасиво отвисает челюсть:

– Что?!

– Я хочу, чтобы эта встреча была задокументирована. Кому же вести протокол, – поясняет Тристан, переводя взгляд с одной женщины на другую, – как не вам?

Я прикусываю щеку, скрывая улыбку. Нет, ну каков!

Миссис Смизерс кивает:

– Да, хорошо. Шеридан, ведите протокол, пожалуйста, – и вручает секретарше блокнот и ручку.

В кабинет, запыхавшись, торопливо входит миссис Хендерсон:

– Я уже здесь!

Она падает в кресло и бросает косой взгляд на Гаррисона.

Миссис Смизерс, поставив локти на стол, складывает пальцы домиком.

– Чем я могу вам помочь, мистер Майлз?

– Я хотел бы обсудить образование Гаррисона и, в частности, систему оценок его работ. – Тристан достает из внутреннего кармана пиджака листок с заданием. – За эту, например, он получил тридцать баллов. Пожалуйста, объясните мне почему.

Миссис Хендерсон пожимает плечами:

– Потому что работа плохая и бестолковая.

Глаза Тристана вспыхивают гневом:

– Чье это мнение?

– Мое, а поскольку я – его учительница, только оно и учитывается.

Тристан откидывается на спинку стула. Он разгневан, и я передергиваюсь… Господи! Сейчас начнется…

– Так ли это? – усмехается он. – Я хотел бы, чтобы это задание получило независимую оценку.

– Нет, во-первых, это невозможно, а во-вторых, с чего вдруг у вас возникло такое желание?

– С того, что вы виктимизируете Гаррисона Андерсона, поскольку испытываете к нему личную неприязнь.

– Ой, я вас умоляю! – фыркает миссис Хендерсон. – Я пытаюсь хоть чему-нибудь его научить, но у него в голове ничего не задерживается.

Директриса едва слышно ахает.

Тристан по-акульи улыбается.

– Ну вот, пожалуйста. – Он поворачивается к секретарше: – Вы это запротоколировали?

Та нервно кивает.

– Вы только что подписали свое заявление об увольнении, миссис Хендерсон, – сладко говорит он.

Учительница зло смотрит на Гарри.

– Я лично проверил это задание, и оно заслуживает не тридцати баллов, а самое малое восьмидесяти. Вы по собственному произволу занижали ему оценки по всем тестам!

– Чушь какая! – фыркает она.

Тристан в ответ достает из портфеля папку.

– У меня здесь собраны все до единого тесты Гаррисона, и мне хотелось бы, чтобы был назначен независимый проверяющий.

– Он постоянно грубит, и ему все приходится неоднократно повторять!

– Он одаренный мальчик, и ему надоела дискриминация! Скажите мне, миссис Хендерсон, вы когда-нибудь проверяли его уровень интеллекта?

– Нет… но…

– Как вы думаете, может ли быть так, что вы боитесь этого ребенка и целенаправленно выгоняете его из класса, чтобы он не пробуждал ваш комплекс неполноценности?

– Да это просто абсурд! – возражает миссис Смизерс. – Вы очень грубы, мистер Майлз…

Тристан переносит внимание на нее:

– А теперь по другой теме, миссис Смизерс. Я хотел бы получить отчет о том, что вы делаете, чтобы помочь Патрику Андерсону.

Она округляет глаза:

– В чем именно?

– У него дислексия, и, согласно закону штата, ваша школа получает специальное финансирование для организации дополнительной помощи таким детям. Где она, эта помощь?

О, как он хорош!

– Мне не нравится, что вы пришли сюда бросаться огульными обвинениями! – огрызается миссис Смизерс.

Тристан гневно смотрит на нее:

– А мне не нравится некомпетентность. – Он встает. – По этому вопросу с вами свяжутся из совета по образованию. – Берет Гарри за руку: – Гаррисон здесь больше учиться не будет. И Патрик, кстати, тоже.

Я теряю дар речи… Что?!

– И куда же вы их денете? – саркастически хмыкает миссис Хендерсон.

– Они будут учиться в школе «Тринити».

– Ха! – откровенно потешается миссис Смизерс. – Гаррисон туда не поступит. Его просто не возьмут – с таким-то отвратительным поведением!

– Посмотрим, – улыбается им Тристан с устрашающей уверенностью. – Знаете, умные люди всегда пугают глупцов. – Он поворачивается к секретарше: – Вы это записали?

Та молча смотрит на него исподлобья.

– И что же это должно означать? – взвивается миссис Хендерсон.

– То самое, что и должно, – отвечает ей Тристан. – Идемте, мы здесь зря теряем время.

Он выходит за дверь, ведя Гаррисона за руку, и мы покидаем здание. Я и раньше подумывала, не сменить ли школу, но потом решила, что мальчикам и без того хватает перемен.

– Хочешь пойти попрощаться с друзьями? – спрашивает Тристан у Гарри.

– Не-а, мои друзья сюда больше не ходят.

Тристан задумчиво хмурится:

– Тогда с кем ты теперь общаешься? Где берешь друзей?

– В спортивных секциях и скейт-парке.

– Так… а в школе?

– Я давно сижу за партой один.

Я смотрю на сына… и у меня обрывается сердце. Боже, все еще хуже, чем мне казалось!

Мы забираемся в машину, и Тристан пристегивает ремень.

– Счастливо оставаться, миссис Хендерсон, глупая старая кошелка! – И он выруливает на улицу.

Усмехаюсь, глядя в окно.

Я полюбила Супермена.

Мой герой.

Мальчишки, все трое, возбужденно подскакивают на диване, и Гарри торопливо набирает номер Тристана.

– Давай скорей! – выкрикивает он и вешает трубку.

Я улыбаюсь, пригубив вина. Начинается важный матч, и мальчики с головой ушли в игру. Забавно: прежде они не были страстными болельщиками. Это Тристан заразил их. Теперь все вместе сидят на одном диване, вопят, хохочут и ругают судью.

Тристан живет с нами – и первые совместные дни сперва превратились в недели, потом перетекли в месяцы.

Если точнее, семь удивительных месяцев.

В нашем доме впервые за долгое время поселилось счастье. Мальчишки обожают Триса, я блаженствую, и даже Шмондя одержим моим бойфрендом. Ходит за ним по пятам и мурлычет.

Еще бы одолеть проблемы на работе – и моя жизнь стала бы идеальной…

Я теряю контроль над «Андерсон Медиа». У нас не осталось ни одного действующего рекламного контракта, и никто не спешит их возобновлять. Тристан об этом не знает. Не сомневаюсь, он потом взъярится на меня за то, что молчала, но я не хочу ему ничего рассказывать, пока есть хоть какой-то иной выход. Он и так много делает для нас с мальчиками. Настоял на том, что сам оплатит для них обучение в частной школе. Каждое утро возит их на учебу, а днем за ними приезжает его водитель и привозит домой.

Я не могла бы себе представить в самых смелых мечтах, что мои сыновья поступят в самую эксклюзивную школу Нью-Йорка и каждый день будут возвращаться домой в лимузине.

И кроме того, мне не хочется выглядеть в его глазах еще большей слабачкой, чем я себя ощущаю. Если он узнает о моей ситуации от кого-то другого, мне придется поговорить с ним, но пока он – моя тихая пристань, ничем не омраченное счастье.

Я хочу, чтобы он гордился мной так же, как я горжусь им.

Дверь распахивается, влетает Тристан.

– Что там? – восклицает он, тут же утыкаясь взглядом в экран.

– Ты пропустил самое начало! – вопит в ответ Гарри.

Тристан сбрасывает пиджак и торопливо заходит в кухню.

– Привет, детка, – говорит он, быстро целуя меня.

Я улыбаюсь ему, но не успеваю ответить: он хватает из холодильника бутылку пива и спешит обратно в гостиную, к мальчикам, смотреть игру.

– Не-ет! – доносится его возглас. И все четверо принимаются вопить и улюлюкать: видимо, в игре случился какой-то острый момент.

Я улыбаюсь, а потом меня вдруг захлестывает глупая обида. Хотела бы я так же живо реагировать хоть на что-нибудь! А вместо этого надо мной нависает черная туча страха.

Все, во что Уэйд вложил столько труда, тает прямо у меня на глазах.

Он хотел, чтобы наши дети учились в общественной школе на Лонг-Айленде, а они там больше не учатся. Он хотел, чтобы они росли не испорченными лишними деньгами. Я совершенно уверена, что лимузин, ежедневно забирающий их из школы, не согласуется с этим желанием.

А теперь еще и «Андерсон Медиа», компания, которая была его любимым детищем… Его самой большой мечтой было передать ее сыновьям.

И вот я ее теряю… теряю и ее тоже.

Тяжело вздыхаю и возвращаюсь к компьютеру.

Уэйд… помоги мне.

Как я устала! Эта неделя превратилась в нескончаемую вереницу совещаний с советом директоров. Мы держимся из последних сил, и я не знаю, что делать. Поглядываю на Тристана, ведущего машину.

– Куда мы едем? – спрашиваю.

Он довольно улыбается, косится на меня, как кот, дорвавшийся до сливок. Берет мою