Владимир Иванович расплылся в довольнойулыбке.

– Нет вопроса! Купим два и диадему в придачу!

– Кто вам сообщил о моей смерти? –пролепетал я.

– Гадкие завистники, решившие мненасолить, – отмахнулся Владимир Иванович, – хотели выбить Нико изравновесия!

– Из больницы звонили, – прошепталамаменька.

У меня в голове что-то щелкнуло, части пазлаидеально сложились. Я поместил Егора в клинику под своим именем, показалпаспорт Подушкина, естественно, с пропиской. Уточнить телефон, имея адрес, делопяти минут. Значит, Егор умер! Вернее, он опять проделал привычный трюк:прикинулся покойником и удрал. Или он и впрямь скончался?

У меня сильно заболела голова, душу охватилстрах. Лена мертва, думаю, Трофимова тоже нет в живых. Кто еще знает об афере спохоронами Егора? Да только Иван Павлович, наивно решивший помочь Дружинину. Вживых остался лишь я, и именно меня теперь убьет Егор, чтобы чувствовать себя вбезопасности. Выбравшись с моей помощью из могилы, Дружинин отомстил Лене иТрофимову, но теперь пришел мой черед.

– Ваня, – обратил на меня вниманиеПусик, – ты зеленый, как салат.

Я встал, на подгибающихся ногах приблизился кНиколетте и спросил:

– Где твоя сумка?

– Зачем она тебе? И какую ты имеешь ввиду? – поинтересовалась маменька.

– Ту, что была при тебе в торговом центре вмомент покупки кровати. Там мой телефон.

– Не может быть.

– Позволь.

– К чему мне твой отвратительный, дряхлыйаппарат? – возмутилась маменька.

– Сделай одолжение, дай ридикюль.

– Он в прихожей. Нет, в спальне! Впрочем…посмотри на окне за занавеской, – тарахтела Николетта.

Я заглянул за штору, обнаружил там сумку иотнес ее хозяйке.

– О боже, – закатила глазаНиколетта, – вечно ты мне мешаешь. Ну? Откуда здесь твой телефон? Смотри!Где? Где?

– Вон там, под пудреницей!

– Да? Верно. Вава! За каким чертом ты запихнулсюда свой мобильник! Глупая детская выходка, – начала возмущатьсямаменька. – Эй, ты куда?

Но я, терзаемый разыгравшейся мигренью, нестал слушать Николетту и помчался в прихожую. Почти теряя сознание от боли инеприятных мыслей, я набрал номер Макса. Длинные гудки. Меня охватило отчаянье:похоже, Максима нет дома, но тут вдруг повисла тишина, затем в нее ворвалсяголос Воронова:

– Слушаю.

– Макс! – закричал я. – Помоги.

– В чем дело? – осведомился приятель.

– Егор Дружинин умер.

– Это не новость.

– Но он был жив.

– Естественно, – спокойно ответилМакс, – так часто случается, сначала жив, потом, бах, покойник.

– Ты меня не понял! Его закопали, я Егораотрыл, отвез в больницу…

– Ваня, – осторожно перебилВоронов, – ты где?

– У Николетты.

– С тобой все в порядке?

– Голова болит, – признался я.

– Померяй давление и ложись.

– Я не болен.

– Да, конечно.

– Макс! Егор оказался жив, это была шутка, сего смертью. Я не сошел с ума, меня убьют, как Трофимова и Лену. Речь идет оскифском золоте. Можно я приеду к тебе? Я в опасности, не знаю, что делать!

– Нет, – быстро ответил Макс, –спустись вниз и жди меня в своей машине, я сам примчусь.

…Прошло десять дней, которые я провелфактически под домашним арестом. Макс, выслушав меня, хлопнул ладонью по столу.

– Ваня, тебе лучше пока не выходить на улицу.

– Но не могу же я сидеть взаперти, –возразил я.

– Почему бы нет? – вздохнул Макс. –Продукты я привезу, лежи на диване, читай «Историю Вьетнама», когда еще у тебяслучится отпуск? Нора вернется не завтра. Вот и воспользуйся ее отсутствием, яже пока кое-что уточню. Давай договоримся: ты не покидаешь квартиру, неподходишь ни к городскому, ни к мобильному аппарату, не открываешь дверь, дажеесли поймешь, что на лестнице взывает о помощи окровавленный младенец, понял?Привезу тебе новый сотовый, вот если он затрезвонит – смело бери трубку, на томконце провода буду я. И еще. Ни в коем случае не впускай к себе даже меня, еслия предварительно не скажу пароль… э… тридцать восемь. Значит, так, проигрываюситуацию: звонок в дверь, на экране видеодомофона мое лицо, твоя задачаспросить код. Если услышишь «тридцать восемь», только тогда открывай.

– Это уж слишком, – покачал я головой.

– Нет, похоже, дело скверное, – протянулМакс.

– Николетта поднимет шум, – предостерег яего, – еще примчится сюда, взбудоражит соседей.

Воронов хмыкнул и схватился за телефон.

– Николетта? – ласково прожурчалон. – Это Макс. Тут с Ваней неприятность случилась, он заболел ветрянкой.Да, да, верно, красные прыщи по лицу. Конечно, очень заразно. Хорошо, хорошо.Да? Полагаю, вы правы.

Сунув трубку в карман, приятель рассмеялся.

– Все. Она ни за что не приедет и не станетзвонить, потому что уверена: зараза способна переползти по проводам от тебя кней. Читай «Историю Вьетнама», а когда доберешься до последней страницы,принимайся за «Тайны Бирмы».

Я кивнул:

– Спасибо, думаю, ты прав.

Надо сказать, что у меня давно не было такихспокойных дней, проведенных в тишине и полнейшей отключке. Телефон, выданныйМаксом, зазвонил лишь сегодня вечером.

– Приеду через полчаса! – воскликнулприятель. – Если не составит труда, сделай чай.

Я моментально кинулся на кухню. Вообще-тооколо плиты я чувствую себя инопланетянином, максимум, на что способен, –это засунуть в СВЧ-печь замороженные полуфабрикаты. Они вполне съедобны. Вовсяком случае, оказавшись во временном заточении, я питался ими и не ощущал ниголода, ни дискомфорта. Но вот заваривать чай я умею, как никто другой, напитоку меня получается волшебного вкуса. Друзья обожают чай моего приготовления.

Макс не является исключением, осушив двездоровенные кружки, он откинулся на спинку кресла и вздохнул:

– Разворошил ты, Ваня, осиное гнездо.

– Значит, Дружинин – преступник?

Макс тяжело вздохнул и ничего не сказал.

– А скифское золото? – наседал я. –Оно было?