стороне и объявила войну Германии. Как будто снежный ком катился по Европе, вовлекая в войну всё больше и больше стран. Маленькие государства, такие как Люксембург и Бельгия, сдавались немецким войскам без боя, крупные страны сопротивлялись. Шли кровопролитные бои. Всего в войне приняли участие тридцать четыре государства. Весь мир находился в напряжении.

Столицу Российского государства решили немедленно переименовать. Немецкое окончание «бург» раздражало всех, и, поменяв его на русское «град», патриоты успокоились. Теперь Петербург стал Петроградом! Бои шли далеко от центральной части России, и если бы не раненые, которых привозили в Петроград эшелонами, повальная мобилизация, да перебои с продуктами, можно было бы и не заметить, что идет война. Она шла где-то там… Жизнь в столице продолжалась. В театре каждый вечер давали спектакли, в ресторанах играла музыка, в салонах собирались на светские рауты. Правда, темы разговоров на этих вечеринках круто поменялись. Главными, конечно, были вести с фронта, и их широко обсуждали везде. Балов в этот зимний сезон не давали. Но все надеялись, что война скоро закончится, так как с фронта приходили неплохие новости, и люди были уверены, что уже на следующий год наступит мир и жизнь войдет в свою колею. Но все ошиблись! Война затянулась на долгих четыре года.

Великий князь Андрей уехал на фронт в конце сентября. Из-за слабого здоровья он был при штабе Северо-Западного фронта, и Матильда, хотя и боялась за его жизнь, но в глубине души понимала, что там он менее всего подвергался опасности.

* * *

Великий князь Андрей был болезненным с детства. Он часто простужался. Порой эти простуды заканчивались гнойными плевритами, и его жизнь каждый раз бывала под угрозой. После болезни он обязательно проводил ещё как минимум месяц в горных санаториях Швейцарии или Германии. Вот и в начале тысяча девятьсот семнадцатого года слабое здоровье князя дало о себе знать. Только в те санатории, где он долечивался ранее, теперь из-за военного положения он поехать не мог, а потому врачи отправили его в Кисловодск.

– Там, конечно, не Швейцария, но горный воздух там тоже чистый и сухой, – заявил домашний врач великой княгине Марии Павловне. – Да и минеральные воды не помешают. Чем скорее окажетесь на Кавказе, тем для великого князя будет лучше.

К этому времени Мария Павловна была уже вдовой. Великий князь Владимир Александрович совершенно неожиданно для всех умер ещё в девятом году от сердечного приступа, и эту потерю она перенесла очень тяжело. Теперь же приходилось переживать и за своих сыновей. Ведь шла война, а её старшие дети Кирилл и Борис были на фронте. Но более всего великая княгиня всегда беспокоилась о своем младшеньком. А потому она решила непременно сопровождать Андрея на лечение.

– Я буду рядом с тобой, мой мальчик, – сказала она. – Мне так будет спокойнее.

На личном, специально оборудованном для дальних поездок поезде великая княгиня вместе с сыном, а также со своими придворными дамами и слугами собралась покинуть Петроград восемнадцатого января. Поезд отходил от перрона Николаевского вокзала в три часа дня. Чтобы не беспокоить свою мать, Андрей не разрешил Матильде проводить его на вокзале.

Связь с балериной длилась уже шестнадцать лет, но, соблюдая приличия, Андрей всё так же не мог прилюдно появляться с ней в обществе. Мало того, великая княгиня была очень недовольна этим затянувшимся романом сына с актёркой и надеялась в скором времени всё-таки женить сына. Великие князья Романовы могли связывать себя узами брака только с принцессами каких-либо королевств или, в крайнем случае, с княжнами древних родов. Но он пока об этом даже слышать не хотел. Все её старания были тщетны.

Итак, восемнадцатого января тысяча девятьсот семнадцатого года Андрей уехал в Кисловодск, а уже с февраля в городе стали нарастать беспокойные настроения. Из уст в уста передавались слухи о готовящемся восстании рабочих. Матильда обзванивала всех знакомых, пытаясь хоть что-то прояснить, но никто толком ничего не знал. Тревога не ослабевала, а только крепла с каждым днем.

Неожиданно ранним воскресным утром двадцать шестого февраля позвонил генерал Галле. Он руководил полицейским отделением Петроградской стороны, где находился её особняк, и был давним её поклонником.

– Ожидаются вооруженные беспорядки, – нервно сообщил генерал. – Немедленно соберите всё, что есть в доме ценного, и уезжайте из города.

Матильда положила трубку и огляделась. Вокруг было столько ценного, что вывозить всё это надо было вагонами! Но, главное, куда это всё везти? А может, генерал зря паникует? На всякий случай Матильда взяла большой саквояж и стала скидывать в него многочисленные мелкие драгоценности, так как основная часть крупных бриллиантовых изделий хранилась в сейфе банка Фаберже. Коробочек с кольцами, браслетами, сережками, кулонами, брошками и другими украшениями из золота и драгоценных камней было так много, что в один саквояж всё не влезло.

«Подожду до завтра, – решила она. – Наверняка генерал преувеличил опасность».

А на следующий день уже происходило что-то невообразимое. Одиночные выстрелы сначала раздавались вдалеке, но очень скоро стали слышны ближе.

«Неужели началось?!» – в ужасе подумала она.

К вечеру вновь позвонил генерал Галле.

– Почему вы ещё в доме? – кричал он. – Немедленно уходите! Толпы вооруженных людей врываются в особняки. Они могут сделать всё что угодно. Забирайте сына и бегите!

Но куда бежать? Воспользоваться авто, которых у Матильды в гараже было два, Галле категорически запретил.

– Машину точно остановят и отберут, а то ещё начнут по ней и палить. Вы себе даже не представляете, моя дорогая, какое у них абсолютное чувство безнаказанности и какая ненависть к любому человеку, от которого веет благосостоянием, – сказал он. – Передвигайтесь пешком. Только оденьтесь во что-нибудь самое простое! Женщину с ребенком они, надеюсь, не тронут.

– Не такой уж он и ребенок, – испугалась Матильда. – Ему четырнадцать лет, и он уже выше меня ростом.

Надев на себя самое скромное из своих пальто, в подол которого она с помощью горничной Людмилы быстро зашила всю имеющуюся в сейфе денежную наличность, и накинув на голову шерстяной платок, с фоксиком Джиби на руках Матильда покинула свой особняк вместе с сыном. Воспитатель Вовы пошел их провожать, прихватив тяжелый саквояж с драгоценностями, который оказался для самой хозяйки неподъемным.

Фонари не горели. Изредка встречались спешащие куда-то фигуры да проезжали грузовики с вооруженными солдатами в кузове. Было страшно. Ещё до выхода из дома Матильда созвонилась с артистом драмы Юрьевым, с которым её связывала давняя дружба. Он жил в пятнадцати минутах ходьбы от её особняка, что в создавшейся обстановке оказалось очень удобным. Его семья сразу согласилась