войсках, и народ принял бы его с радостью своим новым государем. Как Николай не понимает, что это единственное средство остановить сейчас революцию!

* * *

Жена великого князя Михаила, новоиспеченная графиня Брасова, ликовала. Вот это да! Неужели это случится, и она станет императрицей?!

– Дорогой! Мне не верится, что такое возможно! А как ты думаешь, сможем мы организовать церемонию коронации в ближайшее время?

– Не торопись, Наташа. Сейчас такое тревожное время, что я вообще не знаю, стоит ли мне принимать корону. Восставшие люди беспощадны. Вспомни революцию во Франции!

– Ты боишься за свою жизнь?

– И за твою с сыном жизнь тоже, – ответил великий князь и отбыл из Гатчины, где находился в это время, в Петроград на срочное заседание только что сформированного нового правительства.

Правительство это, созданное после отречения императора, на период до созыва Учредительного собрания, составлено было из членов Государственной думы, а потому и называлось Временным.

– Ручаетесь ли вы за мою жизнь, если я соглашусь принять корону? – напрямик спросил нынешних правителей России великий князь Михаил.

– Сейчас такое время, что никто ни за что не может ручаться, – тут же ушёл от прямого ответа председатель Временного правительства князь Георгий Евгеньевич Львов.

– А я хотел бы ответить вам на этот вопрос со всей прямотой, – вступил в разговор председатель Государственной думы Родзянко. – Уверен даже в том, что, если вы примете корону, разразится новая буря революционных волнений. Ведь вы не являетесь прямым наследником трона.

– Вы считаете, что это будет угрожать моей жизни?

– Да, – уверенно ответил Родзянко. – Непременно!

– Я также ни при каких условиях не могу взять на себя ответственность за жизнь вашего высочества, – поддержал его Керенский, занимающий в это время пост министра юстиции во Временном правительстве. – Боюсь, что всё кончится трагически не только для вас и вашей семьи лично, но и для будущего России в целом!

Слегка подумав, великий князь Михаил Романов произнёс:

– Тогда я отрекаюсь от престола.

– Вы поступаете благородно! – откликнулся на его слова Керенский.

Бумага на отречение была тут же составлена, и династия Романовых прекратила своё существование.

На Земском соборе в тысяча шестьсот тринадцатом году впервые на царство в России был избран шестнадцатилетний боярин Михаил Романов, с которого эта династия началась. С тех пор за все триста лет правления этого клана Российским государством больше не было на троне государя с таким именем.

– Видно, так уж Богу угодно, чтобы на Руси мог править только один Михаил Романов, – поговаривали мужики. – Как только второй нарисовался, так Романовым и конец пришел.

– А всё Николашка виноват! Отдал бы трон сыну Алексею, уж точно всё бы обошлось.

Народ, столетиями привыкший жить при батюшке царе и теперь лишившись его, словно обезумел. «У нас должна быть республика, – соглашались с Петроградским советом восставшие мужики и тут же добавляли: – Но с хорошим царем во главе». Теперь у них не было ни плохого царя, ни хорошего. Вообще никакого царя! Кому подчиняться?! Началась полная анархия. В одночасье рухнуло всё! Жизнь пошла кувырком. Солдаты бежали с фронта. Офицеров стали расстреливать прямо на улицах. В городе начались поджоги и грабежи. Старый порядок закончился, а каков он новый-то, ещё никто толком понять не мог!

Матильда, прожив у брата месяц, переехала с сыном к сестре Юлии, потом к подруге Лиле Лихачевой и, наконец, нашла постоянное пристанище в небольшой двухкомнатной квартире своего партнера по сцене Владимирова. Он, благородно уступив ей своё жилище, переехал к Павлуше Гончарову, который был для него больше чем друг. И хотя Владимиров уверял её, что с Павлушей ему жить комфортно, Матильда понимала, что она создаёт всем большие неудобства, но другого выхода у неё не было. Кроме этой квартирки жить ей было теперь в действительности негде!

– Это ужасно! Ужасно, – говорила она сестре. – Каких усилий мне стоило выстроить и обставить мой дом! Сколько выступлений я дала, разъезжая по миру, чтобы заработать достаточно денег. Где теперь всё это?

– Ничего. Подожди. Всё успокоится, тебе вернут и дом, и дачу. Надо только немного подождать, – успокаивала её Юляша.

Когда правительство, наконец, хоть как-то упорядочило власть в городе, Матильда решила написать официальное письмо министру юстиции Керенскому, прося о помощи в возврате особняка. Письмо она передала прямо в Министерство.

– Укажите свой точный адрес и телефон, – попросил чиновник, принимая конверт.

Матильда только успела войти в квартиру, как раздался телефонный звонок. Это был сам Александр Федорович Керенский. Он был очень любезен.

– По поводу вашего дома я вам обещать ничего не могу, – сказал министр юстиции. – Он занят большевиками, и, чтобы его освободить, придётся посылать вооружённый отряд. Это осложнит наступившее перемирие. Но если у вас возникнут другие проблемы, которые я смогу решить, звоните мне напрямую по моему личному номеру.

«Ничего, – успокаивала себя Кшесинская. – Юляша права. Надо набраться терпения и подождать».

И действительно, первая волна революции прошла, и в городе наступил, может быть только внешне, но всё-таки какой-то покой. Матильда снова обратилась в правительство по поводу своего дома и вновь получила отказ. Правда, большевики, проявив заботу об актрисе, которой негде с сыном жить, сообщили, что готовы освободить ей и сыну пару комнат в доме, а также разрешили пользоваться ванной и кухней.

– Какова наглость! Они хотят, чтобы я жила в своём собственном доме как приживалка? Жила бы вместе с солдатами, спокойно наблюдая, как они превращают мой дворец в грязный сарай? – возмутилась Матильда.

– Жить там тебе нельзя ни в коем случае, – согласился с ней Петр Владимиров. – Они могут вас с Вовой ещё и арестовать, если им взбредет в голову, а то и вообще прикончить.

Он вместе с сестрой Матильды был до этого в особняке в сопровождении одного из руководителей большевиков, который хотел показать им, что дом находится в целости и ничего не разворовано. То, что Юляша с Владимировым увидели, привело их в шок. Ванные были полны окурков, так как солдаты приняли их, видно, за большие пепельницы. Умывальники, привезенные из Парижа, были заплеваны. Ковры залиты чернилами и затоптаны грязью. На уникальном итальянском мраморном полу рубили дрова, в которые превратили деревья из зимнего сада, а из туалетов воняло так, что к ним и близко нельзя было подойти. Правда, в большой зале им показали большие коробки, в которые якобы были упакованы все ценности, найденные в доме, но коробки для них не открыли, и было ли в них что-нибудь в действительности, Юляша с Владимировым так и не узнали.

Однажды Матильда решилась и прошла мимо своего дома, заглядывая за