тем, что называется «мужским достоинством», которое явно проступало через ткань трико.

– Вы не выйдете так на сцену, – заявил чиновник, ответственный за постановку. – Я требую, чтобы вы надели штаны!

– Оставьте меня в покое. Я буду танцевать в том, в чём танцевал эту роль в Париже!

– Хорошо. Танцуйте в костюмах Бенуа, но поверх трико наденьте положенные короткие штаны. Вы понимаете, что вы смотритесь голым? Это неприлично, в конце концов! В зале сидят дамы! В царской ложе находится вдовствующая императрица, а вы выставили все свои прелести наружу!

– Я не буду надевать штаны! Ваши требования неправомочны! Бенуа – великий театральный художник, признанный во всём мире, а кто вы такой? Хватит спорить! Займитесь лучше своими непосредственными делами и давайте занавес!

Занавес дали. Вдовствующая императрица была шокирована. На следующий день Нижинский был уволен.

Когда Теляковский, осознав потерю, предложил ему снова войти в труппу, танцор гордо отказался. У него было болезненное самолюбие, а тут он получил такой удар, что простить обидчиков артист не мог. Зато Дягилев был счастлив. Вокруг Нижинского он мог формировать свою труппу, о которой давно мечтал. Кроме того, Дягилев был влюблён в него не только как в гениального танцора, и то, что теперь Нижинский будет всегда рядом, радовало его и возбуждало.

– Матильда Феликсовна, я жду вашего ответа, – нетерпеливо спросил Сергей Павлович. – Вы всё время уводите разговор в сторону.

– Я никогда не была злопамятна, – улыбнулась балерина. – Я поеду с вами в Лондон.

– Я счастлив! – искренне обрадовался Дягилев, целуя ей руку.

– С кем я буду танцевать?

– Вашим партнером, естественно, будет Вацлав.

– Прекрасно. И что мы представим Лондону?

– Вам предлагается исполнить главную роль Коломбины в балете «Карнавал», а также два акта «Лебединого озера» и па-де-де из «Спящей красавицы».

– Согласна, – мило улыбнулась балерина. – А каков будет мой гонорар?

– Немалый, – усмехнулся Дягилев. – Конкретно этот вопрос мы обсудим с вами при подписании контракта.

Так произошло примирение, и после усиленных репетиций под руководством Фокина над ролью Коломбины Матильда Кшесинская отправилась покорять Лондон в сопровождении горничной, костюмерши, с сыном и его гувернанткой-англичанкой, а также великим князем Андреем, который лично хотел видеть триумф своей Малечки в Ковент-Гарден. Кроме того, он использовал свой приезд в Лондон, чтобы навестить именитых родственников, среди которых был и король Георг V, но в основном он проводил почти всё своё время с Матильдой и сыном. Остановились они в гостинице «Савой». Володе очень нравилось, что в ресторане во время обеда дамы сидели в открытых вечерних туалетах и драгоценностях, а мужчины в смокингах.

– Я тоже хочу смокинг, – заявил девятилетний сын.

– Я не уверена, что они продаются в магазине для детей, – ответила Маля.

– Можно заказать у портного, – озадачился великий князь. – Только я не думаю, что его сошьют быстро.

– Я уверена, что мы сумеем решить эту проблему, – улыбнулась Матильда. Она хорошо знала, что вопрос скорости определяется только деньгами. Она не могла отказать сыну, так как была убеждена, что желание быть элегантно одетым у него было в генах. Ведь Вова по рождению был Романовым!

Костюм сшили за два дня.

Матильда взяла с собой в Лондон много драгоценностей, которые меняла каждый раз, спускаясь к обеду или отправляясь куда-нибудь на ужин. Кроме того, она любила выходить на сцену не в бижутерии, а в настоящих бриллиантах, которые сверкали и переливались под лучами софитов, что производило на публику сильное впечатление. Поэтому в поездке её сопровождал ещё и служащий банка «Фаберже», отвечающий за сохранность всех её ценностей.

На первом представлении Матильда танцевала padedeux из «Спящей красавицы». Публика приняла её хорошо, но не так бурно, как ей хотелось бы. На следующем выступлении она должна была танцевать два акта из «Лебединого озера», и для того чтобы окончательно очаровать Лондон, балерина попросила разрешения у Дягилева вставить в сцену бала свою вариацию на музыку Кадлеца. Она всегда её исполняла в Мариинском театре, когда танцевала «Лебединое». Музыка игралась соло на скрипке, и Кшесинская пригласила для этого гастролирующего в это время в Англии виртуозного скрипача Михаила Эльмана. Сергей Павлович разрешил, но с одним условием:

– Так как в смете моих расходов скрипач не предусмотрен, оплата пойдет за ваш счет.

– Я согласна.

Матильда была готова платить, лишь бы иметь успех, а Дягилев был доволен тем, что в придачу получает бесплатно на своё представление ещё и такого всемирно известного скрипача.

Ничего об этом не знал только Нижинский. Конечно, он был в курсе, что Кшесинская танцует эту вариацию в Петербурге, где ей позволялось всё, но то, что она может себе позволить это и у Дягилева, он не предполагал. Дягилев же, в свою очередь, зная упрямый характер актёра, боялся, что тот категорически не примет этого вставного номера, а потому решил, что лучше всего будет промолчать.

И вот настал день спектакля. Во время сцены бала неожиданно для Нижинского зазвучала скрипка в великолепном исполнении Михаила Эльмана, и Матильда, как и на Петербургской сцене, сразу захватила в плен своего чувственно-чарующего танца всех зрителей. Как только скрипка смолкла, балерине устроили такую овацию с криками «браво», что Нижинский позеленел от злости.

– Какого чёрта? По какому праву она исполняет вариации какого-то Кадлеца в балете Чайковского? – кричал он Дягилеву после спектакля в своей гримуборной, нервно стягивая с себя костюм. Трико затрещало и разорвалось.

– Ты прекрасно знаешь, что она делает это и в Мариинке, – спокойно отвечал Сергей Павлович, пытаясь снять напряжение.

– Это непозволительно! Пусть она делает в Мариинке, что хочет! Но у тебя!!! – вскинул в возмущении руки вверх танцовщик, как бы вознеся Дягилева в небеса. – Знай, что я никогда более не выйду на сцену вместе с Кшесинской! Никогда.

Он ревновал. Сходил с ума. Его самолюбие было сильно задето. Как это можно, чтобы кто-то другой мог вызвать такой ажиотаж у публики, если на сцене при этом был он!

– Вацлав, дорогой, она всего лишь талантливая балерина, в то время как ты – гений! Но она нам нужна! Все великие князья её обожают и готовы ради неё на всё. Я уже не говорю о том, что у неё есть поддержка и самого императора! А теперь, когда у нас своя труппа, нам просто необходима помощь сильных мира сего, – ласково приговаривал Сергей Павлович. – Успокойся, дорогой мой! Все балеты в нашей труппе я буду ставить только на тебя.

– А самому мне ты дашь поставить что-нибудь? – капризно надув губы, спросил гений.

– Конечно!

И всё обошлось бы полным между ними миром, если бы служащий не внес две