– А я о чем толкую, по-твоему? – развел ручищами качок. – Ты типа глухой? Или тупой? Гы-гы-гы!

– Ладно, замяли, – пробормотал Захар.

Он хотел поделиться с качком содержанием подслушанного разговора между «бабой» и «хахалем», но не смог сосредоточиться. В памяти всплывали отдельные слова, – бессвязные, ничего не значащие. Захар тряхнул головой, и в глазах расплылись темные круги.

– У меня сотрясение, наверное… Не помню ни хрена.

– Выглядишь ты паршиво, – согласно кивнул качок. – Бледный, руки дрожат… Выпить хочешь? Тут типа должно быть спиртное. Рисовая водка, блин! Гы-гы-гы…

– Сакэ, – подсказал Захар.

– Я счас найду…

Качок безошибочно определил, где бар, и обомлел от обилия разномастных бутылок.

– Ого! Тут типа клондайк, чувак… Прихватим с собой пару штук. Гейше они все равно без надобности…

* * *

Поселок Озерное, Подмосковье

«БМВ» с включенными фарами ехал по загородному шоссе. Гена, несмотря на легкое опьянение, был за рулем. Алек беспокойно дремал на заднем сиденье.

«Не зря нас свела судьба, – констатировал Гена. – Все, что происходит со мной сейчас – не случайно. В этом скрыт некий смысл».

Алек время от времени стонал, вскрикивал и что-то бормотал. Лоб его пылал, щеки покрылись красными пятнами.

«Хоть бы не было заражения крови, – побаивался Гена. – Черт знает, какая грязь попала в раны с кошачьих когтей!»

– Держись, старик, – прошептал он, оглядываясь на друга. – Не подведи меня.

Юко, которая несколько часов назад на глазах Гены обернулась кошкой, вызвала у него двоякое чувство ужаса и восторга. Но он не был уверен в подлинности своих ощущений.

«Что, если мы с Алеком стали жертвами гипноза?»

Голова друга перекатывалась из стороны в сторону, как тряпичная. Лицо лоснилось от пота.

– Терпи, – сочувственно проговорил Гена. – Чует мое сердце, мы близки к чему-то важному.

Алек не слышал или делал вид, что не слышит.

Тем временем солнце село, и наступили морозные сумерки. Автомобиль белой букашкой полз по мглистой низине, медленно карабкался вверх, потом осторожно спускался, пока на улице не показалось зловещее пожарище. Закопченные стены, черные трубы, зияющие глазницы окон…

Гена остановился на укатанной пожарными машинами обочине, вышел, открыл заднюю дверцу и тронул друга за плечо.

– Просыпайся, старик! Твой отец сказал правду…

– Ч-что? – Алек вздрогнул всем телом и несколько раз моргнул. Он явно не понимал, где находится. – Куда ты меня п-привез?

– Выходи, – наклонился к нему Гена. – Сам сможешь? Или помочь?

Алек, кряхтя, выбрался наружу и застыл, потрясенный мрачным зрелищем.

– Х-холодно, – стуча зубами, пробормотал он. – Г-где мы?

Вместо знакомого коттеджа из сугробов торчал угрюмый черный остов. На ближайших деревьях, нахохлившись, сидели галки. Свет фар подействовал на птиц раздражающе, и они недовольно зашумели.

– Твою мать… – вырвалось у Гены. – Тут все сгорело, блин!.. Крыши нет, ни хрена нет…

До Алека наконец дошло, что он видит останки жилища, где недавно побывал с роковым визитом. Галки вспорхнули с веток и с криками закружили над пожарищем.

– Где вход в подвал, о котором ты говорил? – тихо осведомился Гена.

– Из дома…

– Веди, показывай!

Алек, пошатываясь и натыкаясь на разбросанные повсюду обломки балок, листы черепицы и куски арматуры, побрел к обугленной кирпичной коробке. Гена молча следовал за ним.

Железная дверь поскрипывала на ржавых петлях. Краска облупилась, вода, которую лили пожарные, замерзла на стенах черными потеками. Внутри дома огонь уничтожил все, к чему прикоснулся.

– Кажется, тут… – Алек остановился и указал рукой на каменную лестницу, уходящую вниз.

– Вход в преисподнюю, – пошутил Гена, поеживаясь. – Ну, что, спускаемся?

– З-зачем?

– Сам не знаю. Надо.

– Я не пойду, – наотрез отказался Алек. – Я там уже был. С меня х-хватит…

Ветер усиливался, стряхивая с веток снег, который с шорохом осыпался. Галки разлетелись кто куда. Тьма стремительно сгущалась. Ни звезд, ни луны, ни огонька, – ничего, кроме черноты и ледяного воздуха.

– Мертвая зона, – пробормотал Гена, не решаясь ступить на замусоренные ступеньки.

– М-мертвая, – эхом повторил Алек, вспоминая бездыханное тело Юко.

– Ладно, подожди здесь…

– Ты к-куда собрался?

– Возьму фонарик в машине, – объяснил Гена. – Не видно же ни черта, хоть глаз коли! Быстро стемнело.

Он, хромая, зашагал в сторону «бумера». Сердце колотилось от волнения, дыхание сбивалось. Под ногами хрустело, – то ли снег, то ли осколки стекла. В голове теснились мысли, одна хуже другой.

«Что я надеюсь найти? Обгорелый труп Юко? С этим по ходу разобрались до меня».

– Какой труп? – бубнил он себе под нос. – Давеча живехонькая Юко горячо обнималась и целовалась с Алеком. Потом они подрались, а потом…

«Она превратилась в кошку? – съязвил внутренний критик. – Ну-ну. Лечение индейским порошком не прошло для тебя даром!»

– Алек-то порошка не нюхал, а видел то же самое…

С этими словами Гена открыл багажник, достал фонарь и направился обратно. Яркий луч выхватывал из мрака протоптанную в снегу тропинку, еловые лапы по бокам, обугленные деревяшки, куски железа.

Внезапно Гена ощутил движение за спиной, остановился и посветил вокруг. Никого. Должно быть, бродячие псы почуяли человека и прибежали в надежде чем-нибудь поживиться. Но собак он не увидел.

Гена затаил дыхание и прислушался. Ветер шумел в лесополосе, дребезжал железками на пожарище, дул в черные проемы окон, похохатывал, вздыхал, стонал, завывал…

– Эй, кто здесь?

– Я-а-а-а…

Гена поднял фонарь и осветил мужскую фигуру, как две капли воды похожую на него. В тот же миг фигура нырнула в тень, а вместо нее в луче света показалась гейша в шелковом кимоно. Она взмахнула широкими рукавами и запела песню на японском языке. Играл сямисэн, что-то постукивало, пощелкивало, позванивало. Между деревьев мелькали разноцветные огоньки…

– Юко! – на свой страх и риск окликнул ее Гена. – Юко! Это ты?!

Песня стихла, сямисэн смолк, щелчки и постукивания прекратились.

– Черт, померещилось.

Не успел он перевести дух, как из темноты на него что-то накинулось…

– Как ты на самом деле попал в Россию?