Тем не менее она с улыбкой подошла к постели раненого, чмокнула его (всего лишь в щеку) и весело спросила:

– Как ты себя чувствуешь, милый?

Стоврус, слегка удивленный столь ранним посещением, честно ответил, что, в общем и целом, хорошо, но вставать до утреннего сеанса лечения ему категорически запрещено. Поэтому хоть правила хорошего тона предписывают ему вскочить при виде дамы и облобызать ей ручку, но, к его глубочайшему сожалению, сделать он это может только в том случае, если означенная дама сама подаст ему указанный объект целования.

– Ну, вот и хорошо. Еще один вопрос. Можешь ли ты сказать…м-м-м… что в данный момент находишься «в здравом уме и трезвой памяти»?

– Могу… и скажу! Но зачем тебе, Силора? С тобой все в порядке?

– Со мной? Скорее да, чем нет.

– Но зачем эти вопросы?

– Видишь ли, милый Русик, – девушка говорила абсолютно серьезно и даже сурово, – тебе сейчас предстоит принять решение. Важное решение. Во всяком случае, для меня важное, и я бы не хотела, чтобы потом говорили, будто я воспользовалась моментом, когда, как пишут в романах, «разум его был замутнен болью от ран». Или я потом думала, что неприятное для меня решение ты принял потому, что просто был в тот момент несколько не в себе.

Маркиз насторожился и волей-неволей напрягся в ожидании продолжения. Некоторое время Силора вглядывалась в лицо парня, будто впервые увидела, пытаясь рассмотреть в нем нечто важное для себя. То, что доселе ее не интересовало, но здесь и сейчас приобрело большое значение. Она как бы спрашивала: «Кто ты, маркиз? Какой ты на самом деле?»

Наконец она нарушила молчание, но заговорила на первый взгляд совсем не о том, о чем следовало:

– Наше имение, совсем небольшое, граничит с землями князя Бахрийского, и нас тоже не миновала участь лишиться довольно прибыльной его части, оставшейся в зачарованных джунглях. У нас так называют область, которая образовалась на местах магических боев. Многие поколения баронов, моих предков, бьются над тем, чтобы увеличить доход с того, что мы имеем, но не очень в этом деле преуспели. Некоторые наши соседи обогатились, занимаясь грабежом, контрабандой и продажей втридорога снаряжения охотникам за антиквариатом и монстрами, чьи ткани и некоторые части тел пользуются большим спросом у алхимиков. Мои предки воровство и обман не терпели, а грабить охотников, добывающих ценные вещи в зачарованных джунглях ценой своих жизней, считали ниже своего достоинства, предпочитая бедность «грязному» золоту. Так что доход с арендаторов наша семья имеет очень небольшой, но зато стабильный. Содержать дом, прилично одеваться и не голодать хватает, но и только. У меня много сестер. Я старшая. И ты правильно понимаешь, Стоврус. Приданое. Оно нам всем надо, а где взять? Много средств уходит на защиту от напастей, которыми нас периодически «одаривают» джунгли: то нашествие псевдоволков, то длиннорукие люди крадут девушек и детей, то «мятые» белки вдруг налетают на поля и пожирают все, что шевелится, людей в том числе, то… Мать погибла при одном таком нашествии. Гостила на дальнем хуторе у знахарки… охрана полегла, знахарка погибла, и мать… тоже. Потом невозможно было определить, где чьи части тел. Так и похоронили всех вместе. Отец после ее гибели заставил нас учиться фехтованию, магической защите и стрельбе из боевых амулетов, чтобы мы имели хоть маленький, но шанс. Моим сестренкам занятия не нравились, а мне так, наоборот, даже очень. Когда возраст позволил, я подала прошение о зачислении меня в военную академию. Мне отказали. Девушек не берут. В академии посоветовали, раз уж так хочется драться, пойти в училище тайной службы. Я пошла и поступила. Конкурс был ужасно большой, требования к будущим курсантам кошмарно высокими, но я прошла все испытания в десятке лучших, и меня приняли. В училище пошла отчасти еще и потому, что в нем бесплатное питание, обмундирование, очень приличное денежное содержание, а после окончания гарантируется высокооплачиваемая работа. Какие у небогатой девушки из приграничья могут быть варианты? Сидеть у окошка и ждать жениха? Так в наших краях катастрофически не хватает свободных принцев, готовых по уши влюбиться с первого взгляда, тут же взять в жены и отвезти в золотой карете в роскошный дворец, где на мраморных ступеньках уже рыдают от умиления король с королевой, радуясь за свое чадо, – Силора говорила ровным бесцветным голосом, глядя поверх головы Стовруса. Так мог бы говорить обреченный на казнь, уже успевший несколько раз умереть в последнюю ночь перед восшествием на эшафот и не видевший в очередном варианте ничего для себя интересного, тем более способного как-то взволновать. – Мне будущая работа по душе, и уходить я не собираюсь. Когда ты вчера… поставил меня перед выбором: долг или любовь, – я долго думала… Вот говорят – за любовь надо бороться. А если ты со всей очевидностью понимаешь, что победа принесет любимому только несчастье, не будет ли продолжение этой борьбы мелким эгоизмом с твоей стороны? Ты говорил про весну… Если это не были пустые слова, скажи – ты хорошо все обдумал… про нас с тобой? Что скажет твоя родня? Примет ли она меня, фактически бесприданницу? Но такая уж я есть. Нужна ли тебе такая жена без связей при дворе, без могущественной родни?.. Пойми, я не хочу изо всех сил цепляться за тебя и в результате стать гирей, которая утянет нас на дно. Решать тебе придется прямо здесь и сейчас. Я приму любое твое решение. Обещаю, что не буду за тобой бегать и усложнять жизнь. Да – да. Нет – нет.

– Но почему так срочно, Силора? Неужели нельзя подождать до весны? – немного растерялся Стоврус.

– Нельзя, милый. Никак нельзя. Я ведь клятву давала. Понимаешь, сотрудник службы не обязан раскрывать семейные секреты. Семейные! Только так я могу не нарушить свою клятву. Но… я готова выполнить твою просьбу и без того, чтобы… войти в твою семью. Один раз. После этого нам придется расстаться.

Маркиз помедлил и со слабой надеждой в голосе сказал:

– Мне кажется, ты несколько драматизируешь ситуацию, Силора. Может быть, не все так мрачно?

– Ты ведь сам мне сказал, четко и недвусмысленно, что жена-шпионка в доме тебе не нужна…

– Прости, я не думал, что для тебя это так серьезно…

Силора горько рассмеялась:

– Ах, эти мужчины древних родов! Для вас клятва, данная женщиной, по-прежнему не более чем формальность, не стоящая внимания. Да, Русик. Для меня нарушить клятву то же самое, что тебе нарушить свое обещание. Может быть, ты готов поступиться словом, данным Гару? Вижу, что нет. Так почему думаешь, будто для меня клятва, данная короне, – пустяк?

– Прости, Силора. Я действительно как-то… не задумывался над этим серьезно.

Маркиз видел, что девушка никоим образом не пытается его шантажировать, следовательно, проблему надо решать именно здесь и именно сейчас. Стоврус мучительно сморщился и прикрыл глаза. Решение, и не простое решение, надо принимать, а… очень хочется отложить. Но откладывать нельзя. Он знал свою девушку. Ведь уйдет навсегда и вернуться уже не согласится. Такой уж характер, но он и полюбил ее именно такую. Со всеми ее достоинствами и недостатками. Он честно продумывал последствия своего решения, и они не радовали, но потерять Силору, теперь он это понял отчетливо, было все-таки выше его сил.