Горничная проследила за взором гостьи и, выронив полотенце, бросилась к ложу.

— Что это? — простонала она, падая на колени и размахивая руками над платьем, не решаясь к нему притронуться. — Как же это? Только что ничего не было!

Онемевшая Ольга шагнула к кровати. Осмотрев утром шёлковый наряд цвета морской волны, она усомнилась в верности прежнего выбора. Именно сегодня вечером хотелось затмить приглашённых женщин и произвести неизгладимое впечатление на единственного мужчину из всех присутствующих.

«Мама» склонилась над платьем и осторожно прикоснулась к тёмному пятну, расползшемуся по подолу:

— Не вода, — обернулась на дочь. — Что тогда? Это можно исправить?

Ольга последовала её примеру.

— Масло? — удивилась она, потирая лоснящееся пятно, в самом деле, оказавшееся масляным. Откуда оно взялось? Пока господа завтракали, кто-то намеренно испортил платье. Зайти в незапертую комнату мог любой.

— Это невозможно… — застонала Венона, отходя к софе и падая на неё. — Катастрофа… — нащупала она на поясе серебряный флакончик с нюхательной солью. Попыталась откупорить его дрожащими пальцами.

— Я… Я… — захрипело позади Ольги.

Обернувшись на звук, она устремилась к лишившейся дара речи маркизе. Подсунутый под её нос флакончик с солью, привёл женщину в чувство.

— Я… давно говорила… выгнать эту змею, — обрела Венона дар речи. Опершись на жёсткий валик, приподнялась: — Вот, пожинай, — всхлипнула она, впрочем, без слёз. — Убирайся вон, гадюка.

— Это не я, хозяйка, — заплакала Мадди. — Зачем мне… Я всегда во всём старалась вам угодить.

Ольга наливала воду. Горлышко графина звякнуло о край хрустального стакана.

— Все успокойтесь. Теперь ничего не поделать, — тяжело вздохнула она, косясь на пятно. Залпом опорожнила стакан.

— Ты не доглядела, мерзавка! — вскочила маркиза. — Ты представляешь, сколько оно стоит?!

— Это конопатая Энн. Это она, — обливалась слезами Мадди. — Она давно метит на моё место.

«Виконтесса» села на край кровати.

Не судьба, — решила она, гипнотизируя безобразную маслянистую кляксу. Гладила струящийся шёлк, серебристую вышивку на лифе платья и погружалась в пучину апатии. Стало всё безразлично: и испорченный наряд, и оправдывающаяся горничная, и что-то злобно ей выговаривающая Венона. Захотелось тишины и свежего воздуха. Хотелось домой.

— Позови мистера Траффорда и мисс Топси, — сказала она Мадди глухо. Растирала пальцами виски, не обращая внимания на не менее расстроенную бурчащую «мать».

Когда в комнату вошли дворецкий и экономка, Ольга мысленно выстроила бетонную стену и отгородилась от мира. Чувствуя себя лишней, отошла к окну. Бережно ощупывала упругие и прохладные листья ожившего цветка. Так и человек, согретый лаской и вниманием, оживает. Ему хочется жить и радоваться каждому прожитому дню. Стоит забыть о нём, всё меркнет. Она не слышала, как леди Стакей, взяв инициативу в свои руки, давала чёткие указания, что кому и как делать.

— Я отдам тебе своё платье, — услышала Ольга сквозь размеренный шум прибоя в ушах. — Оно прелестное, из муара. И цвет будет тебе к лицу.

— Я немного выше вас, — безразлично ответила она.

— Наденешь бальные туфли, — спокойно рассудила Венона. От недавнего нервозного состояния не осталось и следа.

Мама обняла дочь за плечи и прислонила её голову к своей груди.

— Не печалься, родная моя. Ты красавица. Только не плачь — веки припухнут и покраснеют.

Ольге, в самом деле, захотелось расплакаться. В носу защипало.

— Вам нужно обязательно сменить духи, — шмыгнула она носом.

— Духи? Зачем?

— Слишком приторные. Вам подойдёт розовый аромат со свежими нотками апельсина. Вы почувствуете себя уверенной в собственной красоте. Вы утончённая, очаровательная и аристократичная женщина. И добрая.

— Ах, моя дорогая, — растрогалась маркиза, — как красиво ты сказала. А теперь давай посмотрим, что я смогу подобрать для себя из твоего платья, — она решительно распахнула створки шкафа.

— Платье на выход у меня есть, — остановила её Ольга.

Она разложила наряд на покрывале. Куда исчез испорченный туалет, как и веер, и туфельки, она не заметила.

— Боже мой! — заметно оживилась Венона и всплеснула руками. — Откуда такое чудо? Почему я не знаю?

— Не успела вам показать.

— Это пошито у мадам Леру? — леди Стакей осторожно коснулась вышитых лентами цветов. — Как живые. Мадам Леру как-то говорила, что готовит новинку для наших модниц. А это что? — подхватила она одиночный цветок, сделанный из остатков бледно-сиреневой ленты. — Бутоньерка на причёску?

— На руку. Но можно украсить и волосы.

— Как мило, — маркиза отставила руку и приложила цветок к тыльной стороне кисти. — В тон полоски на моём платье.

Ольга смотрела на красавицу в зеркале и пребывала в состоянии лёгкой эйфории. Она впервые была довольна чужим отражением. Придирчиво осмотрела высокую сложную причёску с длинными локонами, перевитыми синей лентой. Взгляд зацепился за яркие сапфиры в серьгах. Строгий фасон и тёмный цвет платья оживляла гирлянда из редких некрупных цветов, которую гирляндой можно было назвать с большой натяжкой.

Нравилось всё, кроме выражения лица Шэйлы. Но и это поправимо. Надо улыбаться? Будем улыбаться.

***

Приём проходил в роскошной расцвеченной лампами зале. Гости уже заполонили её и неторопливо прохаживались, приветствуя друг друга. После символичного обмена любезностями, семейные пары разбились, примкнув к небольшим группкам по интересам.

Бесшумно сновали лакеи, предлагая питьё. В зеркалах ослепительным блеском мерцали свечи в настенных канделябрах и керосиновые лампы. Жарко горели поленья в камине.

Ольга стояла рядом с графом и, встречая гостей, безуспешно пыталась поймать его взгляд. Лишь однажды ей удалось на миг увидеть, как холодная колючая зелень его глаз сменилась выражением мучительной смертельной тоски. Его сиятельство поспешно отвёл взор, а «виконтессе» захотелось убежать. Сердце обливалось слезами. Она винила во всём случившемся себя. Не поцелуй она его тогда в библиотеке, не было за что себя корить.

— Герцог Аверилл Грандовер и графиня Мариам Линтон, — тихо шепнул ей на ухо Мартин, указав глазами на очередного вошедшего гостя в сопровождении невысокой женщины в тёмно-сером платье из тафты.

Пара вышла на свет и направилась к ним. Красивое запоминающееся лицо высокого подтянутого мужчины обрамляли тщательно уложенные русые волосы. На висках серебрилась первая седина. Выражение глаз, жёсткий рот и уверенные манеры говорили об умении и желании властвовать.

— Герцог, — радушно улыбнулся лорд Малгри, подавая ему руку, — рад видеть. Графиня, — не обошёл он вниманием черноволосую леди Линтон.