– Ой, у Дот опять сиськи мокрые! – рассмеялась она пьяным смехом.

– Пожалуй, будет лучше, если я отвезу ее домой! – Барбара сосредоточенно прикусила щеку. Она была раздражена. Нет, совсем не таким она представляла себе финал этого вечера.

– Да с ней все в порядке! Поезжай домой, Барбара, и не переживай! Я ее доставлю в лучшем виде! Не сомневайся!

Барбара глянула на свои часики.

– Черт-черт-черт!

Отец велел ей быть дома как минимум два часа тому назад!

– Точно справишься с ней, Уолли?

– Говорю же тебе! Поспеши на свой автобус! Я же помню, где живет Рег. Да мне это и по пути!

Барбара склонилась над ним и запечатлела скорый поцелуй в щеку.

– Спасибо тебе, Уолли! Ты – потрясный парень! Честное слово! Дот! – Она тронула подругу за плечо. – Уолли проводит тебя до дома. Ты в порядке?

– Я – позор всей семьи! Боже! Какой стыд!

– Это правда! – рассмеялась Барбара, думая, что Дот винится перед нею за то, что перебрала лишнего.

Минут двадцать у Уолли ушло на то, чтобы уговорить Дот покинуть паб и оторвать наконец свою голову от стола. Он обхватил ее одной рукой за талию, а второй слегка придерживал за плечо, и так они медленно поковыляли по булыжной мостовой, напоминая двух танцоров, пляшущих фанданго, но с какими-то совершенно чудовищными поддержками и умопомрачительными па.

Дот все время спотыкалась, норовя уткнуться носом в мостовую, но сильные руки Уолли по крайней мере уже дважды спасали ее от верного падения.

– Ой, меня сейчас стошнит! – жалобно промямлила она при очередной попытке рухнуть на асфальт.

Уолли занял наблюдательную позицию на углу Нэрроу-стрит, а сам велел Дот ступать в противоположном направлении. Она ухватилась за какой-то столб, наклонилась к земле, сделала глубокий вдох. Ничего!

– Прости, Уолли! Ошиблась! А вроде как были позывы…

– Не переживай! Мне такое состояние тоже хорошо знакомо. Слышал, у тебя были неприятности по личной линии… Понять не могу, как какой-то олух мог бросить такую девушку, как ты… В голове не укладывается!

– В моей тоже! – согласилась с ним Дот. И тут ее вырвало, прямо на собственные туфли.

Уолли вовремя подхватил ее, чтобы она не рухнула на землю. А она вдруг расплакалась и стала рыдать, не стесняясь своих слез.

Уолли осторожно привлек ее к себе и легонько погладил по спине.

– Не расстраивайся, Дот! И не плачь о нем! Поди, он где-то тоже мучается угрызениями совести. Кто знает? Подонок! Одно слово… И чего ты его жалеешь? Он же взрослый мужик! Что с ним такого может приключиться? И потом, он же виноват во всем! Разве не так?

Дот взглянула на Уолли глазами, полными слез. По ее лицу растеклись тушь и пудра.

– Прости меня, Уолли!

Вот он, тот счастливый момент, которого он так долго ждал. Уолли не стал колебаться. Он склонил голову и припал губами к ее губам. Шокированная Дот отпрянула от него, словно ее подбросило пружиной, и больно ударилась головой о какую-то стену.

– Осторожнее, Дот! Береги голову!

– Я не хочу с тобой целоваться! Тебе ясно? Не хочу!

Она почувствовала новый приступ тошноты, отвернулась к стене, и ее снова начало рвать. На сей раз она забрызгала свои брюки, туфли, стену, а следом опять полились слезы.

Уолли положил ей руку на плечо.

– Все в порядке, Дот! Ты просто немного перебрала сегодня…

– Убирайся прочь, Уолли Дей! Прочь с моих глаз! Оставь меня в покое! – Она что есть силы, обеими руками оттолкнула от себя парня.

Уолли с независимым видом засунул руки в карманы брюк.

– Я всего лишь хотел помочь тебе!

– Нет! Ты хотел поцеловать меня! Идиот! Дурак набитый!

В душе Дот боролись страх и злость. Она уже немного протрезвела, вполне достаточно для того, чтобы вспомнить, что Уолли – это парень, с которым встречается ее лучшая подруга.

– Как ты можешь так вести себя? А про Барбару забыл, да?

– А при чем здесь Барбара?

– Но она же твоя девушка!

– С чего ты взяла? Так, девчонка, путается под ногами, да и только! И потом, она совсем не в моем вкусе.

Уолли снова приблизился к Дот, взял ее за руку и повел домой. Дот устало повисла на его руке. Не нужна ей его помощь! Она старалась идти как можно быстрее, насколько это позволяли ее ослабевшие ноги.

Миссис Харрисон сделала очередную глубокую затяжку и тут же замерла как вкопанная, ошарашенная увиденным.

Но Дот проковыляла мимо соседки с таким видом, будто та и не пялилась на нее во все глаза. Словом, сделала вид, что она ее в упор не видит.

На какое-то время она замешкалась на крыльце, прежде чем вставить ключ в замочную скважину. Как-никак, но пьяной она еще ни разу не заявлялась домой. А вдруг и не заметят ничего такого… Поплевав на бумажную салфетку, она вытерла с лица размазавшуюся тушь и пудру. Потом поправила волосы, сделала глубокий вдох и открыла дверь. Конечно, будь она трезвой и благоразумной девочкой Дот, то сразу бы подалась наверх, к себе в спальню. Но сегодня домой явилась не рационально мыслящая Дот, а Дот, принявшая на грудь изрядную порцию джина, пусть и разбавленного апельсиновым соком. И этот коктейль все еще бурлил, продолжая гулять по ее венам.

Джоан сидела за столом в маленькой комнате, придвинув к себе настольную лампу. Она пришивала именную бирку на спортивные штаны Ди. Рег, по своему обыкновению, уткнулся лицом в газету.

Внезапно Дот резко повело в сторону, хотя она готова была поклясться, что стоит прямо.

Отец на мгновение оторвался от своей газеты.

– Ты только полюбуйся на себя! – брезгливо бросил он. – Думали ли мы с твоей матерью, когда растили тебя, что ты станешь являться домой в таком непотребном виде? Ни стыда ни совести! Разит перегаром, как от шалавы какой! Или я не имею права высказываться по существу? – вперил он свирепый взгляд в жену.

– А тебе что за беда? – вдруг взвилась в ответ Дот. – Какое тебе дело до моей жизни?

– Ты только посмотри на нее! И голос вдруг прорезался! Ты права, Дот! Не я повинен в том, что ты пустила свою жизнь вразнос! И мне нет дела до того, как ты распорядишься ею в будущем. Но если ты думаешь, что сможешь и впредь пить, гулять, а потом заявляться в мой дом в стельку пьяной, то это уже другой разговор. Сколько еще мы все будем мириться с твоими выкрутасами, а? Ведь у нас же была нормальная, счастливая семья!

– Неужели? Что-то я не припомню особого счастья! И никогда больше не смогу быть счастливой в этом доме. Никогда! Я никогда не забуду, папа, как ты меня обзывал… А потом еще и ударил… Этого я никогда не забуду! Ты меня ударил! И когда?! В тот момент, когда я больше всего нуждалась в помощи и участии. А от тебя я не получила ни того ни другого!