– Сударь мой, пан посол, разве тебе неведомо, что всякий человек, коему русский государь оказывает почтение ипосылает что-то со своего стола, обязан встать в знак благодарности?

Гонсевский поставил кубок на стол и заносчивопоглядел на Димитрия: вот же пся крев! Ну и возомнил о себе этот самборскийконюх!

– Прими мою нижайшую благодарность,государь, однако же посол короля польского не должен…

– Коли так, не гневайся, когда тебявыбросят в окно за непослушание, – перебил его Димитрий и сделал знакМаржерету, стоявшему в дверях, а тот уже вскинул руку, готовясь отдать командусвоим алебардщикам…

Олесницкий пнул соседа в бок, и Гонсевскийвскочил, перекосившись от боли и гнева.

– Ах, панове! – защебетала паннаМарианна… «О раны Христовы, – подумал Гонсевский, – ее теперь имысленно так нельзя называть! Не Марианна, а Марина, и не панна, а царица! Нонадо отдать ей должное: она изо всех сил старается отвести грозы». – Вытолько взгляните! Камни и в самом деле необычайно хороши!

Она раскрыла шкатулку и принялась пропускатьмеж пальцев низки жемчуга, поигрывать изумрудами и алмазами…

Димитрий с удовольствием склонился к ней и сознанием дела заговорил:

– Магнит, как вы знаете, имеет великоесвойство, без которого нельзя плавать по морям, окружающим землю, и безкоторого невозможно узнать ни стороны, ни пределы света. Гроб персидскогопророка Магомета благодаря магниту висит над землей в их магометанской мечети вДербенте. Вот так.

А вот прекрасный коралл и прекрасная бирюза.Этот алмаз – самый дорогой из всех и редкостный по происхождению. Я никогда непленялся им, а напрасно: он укрощает гнев и сластолюбие, помогает сохранитьвоздержание и целомудрие; маленькая его частица, стертая в порошок, можетотравить в питье не только человека, но даже лошадь. Я особенно люблю сапфир.Он усиливает мужество, веселит сердце, приятен всем жизненным чувствам, полезенв высшей степени для глаз, очищает их, удаляет приливы крови к ним, укрепляетмускулы и нервы.

Димитрий увлекся, глаза его засияли. Послыосторожно переглянулись: кажется, гроза миновала…

– Танцевать, господа! – воскликнулаМарина, которая не любила долго сидеть на одном месте, особенно после сытногоужина. – Кадриль!

Послы с удовольствием выбрались из-за столов.

– Поглядите сначала сюда! – позвалаих царица. – Завтра начнется у нас маскарад, вот какую маску я сделала длямоего супруга.

Она показала склеенную из бумаги и материиличину с необычайно суровым выражением. Брови сведены, губы грозно сложены.

– Что это? Кто это? – притворяясьиспуганным в угоду царице, пробормотал Гонсевский, а Олесницкий, подражаяприятелю, даже перекрестился.

– Как, вы не узнали, господа? –засмеялась чрезвычайно довольная Марина. – Да ведь это Немезида, богинямести! Она покарала всех гонителей Димитрия, мы должны воздать ей почести!

– Ах вон что…

По мнению Гонсевского, сия Немезида более всегонапоминала чудовище ада, однако не станешь же спорить с царицею. Но намек наместь и мстительность послам очень не понравился… Ох-хо-хо, что же это будет,панове?!

Сорок человек музыкантов грянули на своихинструментах, и началась кадриль. В первой паре вышли Марина с Димитрием, паныпослы подхватили Барбару Казановскую и Ядвигу Тарло.

Марина танцевала чудо как хорошо – истиннаянимфа, которая порхает, не касаясь земли! Пары менялись, фигуры шли своимчередом, как вдруг Димитрий громко хлопнул в ладоши, и музыка враз стихла.Гонсевский, черед коего как раз пришел танцевать с Мариною, оглянулся снеудовольствием – и наткнулся на тяжелый взгляд царя.

– Господин посол, – негромкопроговорил Димитрий, – ты танцуешь с русской царицей. Изволь снятьмагерку!

Гонсевский на время онемел от такой невиданнойнаглости. Да ведь статус посла…

– Коли не желаете, панове, то готовьтеськ тому, что ваши головы снимут вместе со шляпами, – почти добродушноосведомил их Димитрий.

Шляпы слетели. Головы остались на плечах, причемна лицах послов сияли самые приятнейшие улыбки. Конечно, они чувствовали себяуниженными, однако… Однако в посольских кругах еще с конца минувшего векарассказывали некую историю об Иване Грозном, который велел приколотить шапки кголовам каких-то строптивых азиатов, никак не желавших обнажить пред нимголовы.

Какое зловещее совпадение! Да, воистину эторусское яблочко упало очень недалеко от своей сумасшедшей яблоньки!

Подумав об этом, послы принялись веселитьсяизо всех сил. Вечер кончился чудесно…

Жаль, что на этом празднестве не былоанглийского господина по имени Еремей Горсей. Он мог бы указать на еще односовпадение, не менее зловещее. Государь Иван Васильевич Грозный, отец Димитрия,тоже очень любил разглядывать драгоценные камни из своей сокровищницы. ОднаждыЕремей Горсей при сем присутствовал и мог бы подтвердить: о магните, алмазе,бирюзе, сапфире и прочих камнях Димитрий говорил почти слово в слово то же, чтои Грозный.

Это было в последний вечер жизни русскогоцаря…

День 16 мая начался спокойно, а вот околочетырех часов пополудни начали твориться дивные дива. На прекрасном голубом исовсем безоблачном небе со стороны Польши поднялись облака, подобные горам ипещерам. Посреди них явственно видно было льва, который поднялся и исчез, затемверблюда и, наконец, великана, который тотчас исчез, словно заполз в пещеру, и,когда все это исчезло, с земли все явственно увидели висящий в небе город состенами и башнями, из которых выходил дым, и этот город также исчез. Картина выгляделатак совершенно и отчетливо, словно некий художник нарочно расположил все на нейв изрядном порядке. Зрелище было настолько необычное, что многие боялисьсмотреть на него и разбегались по домам.

Пан Казимир Полонский, которого близкие друзьяназывали чаще просто – пан Казик, вышел из оружейной лавки в прескверномнастроении, и созерцание изменяющегося неба не улучшило состояния его духа.Напротив, неприязнь пана Казика ко всему миру только усилилась. Ведь всякомуизвестно: смешение фигур на небесах может предвещать как беду, так и радость.Звери – Бог с ними, что они означают, неведомо, тем паче что ни львов, ниверблюдов пан Казик вживе не видал, а знал о них только понаслышке. Но вотразрушенный город наверняка предвещает беду!