— Ни в коем случае!

— Тогда кофе?

— С удовольствием.

Зинаида ткнула пальцем в какую-то коробку и велела:

— Таня, подайте кофе. — Затем повернулась ко мне:— Прежде чем приступим к разговору, хочу сразу предупредить, покормитьподследственного я могу, пронесу ему жареную курицу, сок, булочку. Ну еще,предположим, маникюрные ножницы, но это все! Наркотики, водка, мобильныетелефоны — это не ко мне, даже не просите, не возьмусь ни за какие деньги. Есливопрос стоит именно о таких услугах, могу посоветовать обратиться к другомучеловеку, сейчас многие ничего не боятся.

На секунду я оторопел, потом воскликнул:

— Вы меня не так поняли!

— Надеюсь, что вы меня правильно поняли, —парировала Зинаида. — Так в чем проблема? Сначала назовите статью, покоторой предъявлено обвинение.

— Вы адвокат? — решил уточнить я.

На лице Колобковой заиграла ухмылка:

— А вы предполагали, что защитой обвиняемого занимаетсяветеринар?

Дверь кабинета открылась. Осторожно ступая, в комнату вошлаженщина лет пятидесяти с подносом в руках. Молча, словно тень, она прошла кжурнальному столику, поставила на него чашки, кофейник, сахарницу, вазочку спеченьем и тихо сказала:

— Кофе подан.

— Ступай, — махнула рукой хозяйка.

Домработница молча испарилась.

— Вы меня не так поняли, — поспешил уточнить я ещераз, — речь шла просто о деле, не об уголовном расследовании.

Зинаида вытащила пачку «Собрания». На длинных тонких пальцахженщины блеснули радужными огоньками дорогие кольца.

— Слушаю вас, — без всяких эмоций заявила адвокат.

— Деньги беретесь передавать? — резко спросил я.

Зинаида сердито ткнула сигаретой в пепельницу.

— Вот! Только что предупредила, никаких противозаконныхдействий я не совершаю!

— Но Инге-то привозите!

— Кому? — вздернула брови Колобкова.

— Жене Леонида Михайловича Головкина, ИнгеВладимировне, — пояснил я.

Зинаида нахмурилась:

— Пока я плохо понимаю цель вашего визита.

Я вынул удостоверение. Колобкова повертела в руках книжечку.

— Что-то не похожи вы на бывшего следователя или опера.

— Никогда не имел никакого отношения кправоохранительным органам.

— Что же потянуло в детективы?

— Вы передаете деньги Инге?

— Почему вас это волнует?

— Пожалуйста, ответьте.

— Да, но в данном действии нет ничего криминального.Леонид мой давний друг.

— Любовник, — нагло уточнил я.

Зина спокойно допила кофе.

— Вы, однако, нахал. Даже если так, что в этом плохого?Инга лишь считается Лёниной женой, фактически она давным-давно перестала еюбыть. Впрочем, Лёне больше нужен хороший друг, чем постельная принадлежность.

— И вы являетесь таким товарищем?

— Смею надеяться, — дернула плечомадвокатесса, — я умею дружить.

— И Алена Шергина тоже являлась вашей приятельницей?!

Лицо Колобковой окаменело.

— При чем здесь Шергина?

— Вы знаете о ее смерти?

Зинаида смяла в руках пачку, потом резко отшвырнула от себяиспорченные сигареты.

— Рассказывайте все по порядку.

— Значит, Алена покойница, — без тени горя сказалаЗинаида, — ну что ж! Логичное завершение, все там будем.

— Вам не кажется, что возраст Шергиной совсем нерасполагает к подобному заключению?

Колобкова начала перекладывать на своем столе папки.

— И младенцы умирают, — наконец вымолвилаона, — а кое-кто погибает, не успев родиться.

— Вам не жаль девушку? Извините, но я так понял, что выбыли подругами, причем довольно близкими.

— Именно что были, — нахмурилась Зинаида, — аоткуда столь интересная информация? Мы около года не общались.

— Мне дал ваш телефон Сергей Кудимов из газеты«Микроскоп»!

— Прощелыга, — покачала головой Зинаида, —впрочем, что выяснилось, к сожалению, поздно, Алена-то была не лучше. Знаете,чем она занималась?

Я решил прикинуться полным идиотом и воскликнул:

— Конечно! Работала в фирме «Злата», увлекаласьфотографией.

Зинаида молча открыла ящик письменного стола и вытащилабольшой лист.

— Вот смотрите.

Передо мной появился снимок, не цветной, черно-белый, но отчего-тосразу становилось понятно, что глаза женщины, запечатленной на нем, былизелеными. Дама сидела в высоком кресле, положив ногу на ногу, возле ее правойступни валялось несколько толстых томов в старинных кожаных переплетах. В левойруке была зажата крохотная куколка без лица. Странное, пугающее фото. У меня поспине неожиданно пробежал холодок.

— Это вы? — удивленно спросил я.

Зинаида кивнула:

— В общем, да, хотя Алена здесь не ставила задачусделать портрет адвоката Колобковой, эта работа называется «Карма».

Я молча разглядывал снимок. До сих пор я не понимал, отчегонекоторые считают фотографию искусством. Щелкнул пару раз, и все, готов снимок.Но от листа бумаги, который лежал сейчас передо мной, словно исходило какое-тоизлучение, сила, причем недобрая, впору было поверить, что видишь лицо кармы,той самой, которую, как ни ломай, никогда не победить.

— Жуткая вещь, — неожиданно сказала Зинаида.

— Производит сильное впечатление, у Шергиной былталант, ей следовало заниматься фотографией, — пробормотал я.

— Алена предпочла иметь легкие деньги, они ее исгубили, — припечатала Зинаида.

Я посмотрел на Колобкову и решительно заявил:

— Мне известно все!

— Что вы имеете в виду?

— Ничего особенного, просто я знаю все.

Колобкова презрительно выпятила нижнюю губу.