— Сделайте милость, скажите, каков атомный весплутония?

Я удивился до крайности:

— Вы о чем?

— Неужели вы не изучали в школе таблицу Менделеева?Атомный вес плутония помните?

— Нет, конечно, зачем мне он?

— А серебра?

— При чем тут химия?

— А при том. — Зинаида резко встала и подошла кокну. — Нельзя все знать.

Я очень не люблю людей, которые к месту и не к местудемонстрируют собственную эрудицию, умение логично мыслить и придираются к вам,услышав фразу: «Не был у нее в гостях сто лет». «Целый век прожить мало комуудается», — мигом заведет зануда. Очевидно, Зинаида из их числа.

— Я знаю про снимки, которые делал Олег Колпаков,используя Сонечку в качестве модели, также мне известно, что Алена переправлялаих за рубеж.

— Омерзительная история, — со злобой заявилаЗинаида, — когда Леонид рассказал мне детали, я испытала острое желаниенадавать Алене пощечин, но в то время я еще считала ее подругой, поэтомуограничилась вербальным воздействием. Кабы знать мне тогда всю правду про нее!

— Леонид Михайлович, очевидно, человек дела? —фальшиво улыбнулся я.

— Лёня профессионал, — кивнула Зинаида, —впрочем, все, за что он ни берется, выходит просто великолепно.

Я кивнул:

— Согласен. У него очень хорошо получилось убитьШергину, все вокруг, кроме меня и Элеоноры, уверены, что она утонула.

— При чем тут Лёня? — распахнула свои зеленыеглаза адвокатесса. — Что за чушь вы несете?

Я поднял правую руку.

— Дорогая Зиночка, давайте не будем, как говоряттинейджеры, вешать друг другу лапшу на уши. Ваш прекрасный, деловой, в высшейстепени приятный Головкин изворотливый убийца.

— Вы с ума сошли!

Я встал.

— До свиданья.

— Куда вы направились? — нервно воскликнулаЗинаида.

Дама наконец-то потеряла свое железобетонное самообладание.

— Поеду прямиком к приятелям на Петровку, — началблефовать я, — расскажу все про фото Сонечки, смерть Олега Колпакова,кончину Шергиной. Друзья будут очень благодарны, их, знаете ли, ругают за«висяки», за такие дела, которые… Впрочем, что я объясняю, сами хорошо знаете.Кстати, если Леонид Михайлович уверен, что сумеет спокойно отсидеться в Англии,то ошибается. Преступника можно получить…

— Хватит, — выплюнула Зинаида, — зачем выпришли?

— Как связаться с Головкиным?

Колобкова возмущенно воскликнула:

— Он ни при чем, и не смейте никому рассказывать проСоню, Лёня потратил огромное количество времени и денег, чтобы замять этуисторию!

— Он белый и пушистый, — усмехнулся я.

— Шергину убил другой человек.

— Да? Интересно, кому это было надо?

— Не знаю, — с тяжелым вздохом сказала Зинаида.

Я опять встал.

— Ну ладно, спасибо за беседу.

— Стойте, не смейте никуда ходить!

— Да? А кто мне запретит? Более того, по дороге язаверну в парочку редакций. «Мегаполис-экспресс», «Экспресс-газета»… Кстати,понимаю, что после моего ухода вы позвоните Головкину, но ваш Лёня просто неуспеет меня устранить, ему на организацию очередного несчастного случаяпонадобится несколько часов, а я за это время обегу газеты и осяду на Петровке.

— Ерунда, — заорала Зинаида, — Лёня никого неубивал!

— Да? Алена Шергина…

— Она была дрянь, сволочь, сука, — завизжалапотерявшая остатки самообладания Зина, — негодяйка!

— Это еще не повод лишать ее жизни!

— Ладно, — взяла себя в руки адвокат, —хорошо. Сколько?

— Чего?

— Долларов, разумеется, или евро, если хотите.

— Шантажом не занимаюсь.

— Сколько?

— Деньги мне не нужны.

— Что тогда?

— Координаты Головкина.

— … — выпалила Зинаида.

В кабинете воцарилась тишина. Со стороны мы, наверное,представляли собой замечательное зрелище. Ну представьте картину: в удобныхкреслах около столика, на котором стоят кофейник, чашки и вазочка с печеньем,сидят мужчина и женщина. Нас можно было счесть за счастливых супругов. За окномбушует морозная непогода, гневный ветер гонит по тротуарам змеистую поземку, влицо прохожим летит колкая «крупа», а на черном, угрожающе нависшем над городомнебе не видно ничего: ни звезд, ни луны. В кабинете же уютно, тепло, пахнеткофе, и кажется, люди, удобно устроившиеся тут, настолько хорошо понимают другдруга, что им не нужны слова.

Но не верьте впечатлениям, они обманчивы. У меня быстроколотилось сердце, а Зинаида, очевидно, с огромным удовольствием опустила бымне на голову старинную тяжелую серебряную сахарницу, совершенно ясно, чтоадвокатессу душила злоба.

Наконец Колобкова справилась с собой:

— Значит, денег не надо?

Я мотнул головой.

— Вы работаете за идею?

— Без комментариев.

— И помчитесь куда обещали?

— Естественно.

— Сделаете ошибку, Лёня тут ни при чем. Толькоиспортите человеку репутацию.

— Кому надо, разберутся.

Внезапно Зинаида вскочила, подошла ко мне и наклонилась. Япочувствовал аромат незнакомых, но, скорей всего, очень дорогих духов.Попытался отстраниться, но адвокатесса, положив унизанные кольцами руки мне наплечи, понизив голос, сказала:

— Иван Павлович, сейчас расскажу вам кое-что, и выубедитесь: Лёня чист.

Я даже позавидовал Головкину. Умная, красивая, удачливаяЗинаида любит Леонида Михайловича. Мне отчего-то всегда приходится быть тем,кто целует, женщины лишь подставляют щеку. Ни разу не попалась такая, готоваязащищать…

— Вы были абсолютно правы, сказав, что я любовницаЛёни, — решительно произнесла Зинаида и села на диван, поджав своикрасивые ноги.

Я услышал рассказ, до определенного момента совершеннообычный, такое случается порой в семьях.