Я посмотрел на ее полную коротконогую фигуру, облаченную в«праздничное» пальто с аккуратным каракулевым воротником. Голову бабуля повязалакоричневым платком, пальцы, никогда не знавшие маникюра, судорожно сжималиручку допотопного чемодана из фибры. Теперь таких не делают. Бабушка моглаполучить неплохой гонорар от Музея истории Москвы, предложи она им в качествеэкспоната сей кофр.

— Напишите «частный визит», — посоветовал я.

Бабушка принялась царапать ручкой по бумаге, спустя парусекунд она опять дернула меня:

— Сынок, а зачем тут стоим?

— Следует пройти таможню.

— Это что такое?

— Вон видите, лента движется? Ставите туда багаж, онпроезжает через такой ящичек с занавесками, а служащая видит содержимое багажа,это вроде рентгена для чемодана.

— Зачем?

— Вдруг у вас там оружие или бомба.

— Что ты, — замахала руками бабуська, —гостинцы везу, ничего такого отродясь в руках не держала. Очередь-то длинная,ноги устали. Если этой, в форме, сказать про подарки для родни, она меня небосьпропустит, сесть хочу.

— Нет, — покачал я головой, — придетсяподождать, без досмотра никак!

Наивная старушка стала надоедать мне своей болтливостью, и яотвернулся от нее в надежде, что она оставит меня в покое. Не тут-то было. Таснова принялась тараторить:

— Слышь, сынок, почему не разрешит-то?

— Не положено.

— Глупо как.

— Вовсе нет, это делается в целях безопасности.

— Нету у меня пистолетов!

— Тогда стойте спокойно.

— Ноги устали.

— Слышь, бабка, — сердито заявил маячивший за мнойздоровенный парень в кожаной куртке, — сделай милость, заткнись, всемнадоела, хорош трендеть. Терроризм по всему миру, может, ты родная сестра БенаЛадена!

Старуха замолкла, но не успел я обрадоваться, как говорливаябабуська вновь ожила.

— Слышь, сыночек, глупо-то как! Чемодан поглядят, ичего? Может, человек оружие в карман сунул!

— Вот елка-палка-блин, — сплюнул парень.

— Вас тоже досмотрят, — ответил я.

— Рентгеном? — испугалась бабка.

— Ага, — влез парень, — облучат по полнойпрограмме, садись за чемоданом на транспортер.

Бабушка ойкнула и притихла. Парень глянул на меня и сказал:

— У самого дома две такие, настырные. Пока до обморокане доведут, не уймутся.

— Старость не радость, — развел я руками, —тоже такими будем.

— Лучше застрелиться, — заявил юноша.

Я вздохнул. Моему соседу по очереди лет двадцать по виду,интересно, как он заговорит, дожив до сорока?

— Ой, мамочка, — раздался нервный вскрик.

Я повернулся к стойке. Девушка-таможенница с изменившимсялицом смотрела на экран.

— Что случилось? — испугался я.

Служащая ткнула пальцем в монитор.

— Во!

Я обомлел. В ряду сумок и чемоданов проплывал… человеческийскелетик, сложенный, словно младенец в утробе матери. Очевидно, дежурная нажалатревожную кнопку, потому что к стойке быстрым шагом подошло двое парней.

— Что там, Маша? — спросил один.

Девица кивнула в сторону экрана.

Молодой человек бросил на него взгляд, поперхнулся и велел:

— Ну-ка, включай снова транспортер, сейчас разберемся.

Резиновая лента ожила, из-за занавесок выползли двеобъемистые сумки, коробка, потом жуткий фибровый чемодан старухи, за нимпоказались… ботинки, довольно старые, но еще крепкие и хорошо вычищенные. Задопотопной обувкой показались ноги. Под визг таможенницы следом за багажомвыехала бабка, та самая болтливая старуха, бесконечно задававшая вопросы.

— Что же вы делаете, ироды? — сердито заявилаона. — Пылищу развели! Людей заставляете в грязи ползать, хоть быпротерли. Как теперь грязная в самолет пойду?

Парень, стоявший за мной, заржал, словно застоявшийся конь,остальные люди, поджидавшие своей очереди, схватились за животы.

— Зачем вы туда полезли? — только и смоглавыдавить из себя таможенница.

— Так рентген проходить, — ответила бабка,отряхиваясь и тыча пальцем в ржущего юношу, — вот он велел на транспортерсадиться в целях безопасности.

Служащая сердито глянула на шутника:

— Между прочим, я могу патруль вызвать.

— А что? — веселился юноша. — Я ничего, онасама туда села, вот дура, ей-богу! Кому рассказать, не поверят!

— Ставьте багаж, — рявкнула девушка, — а вы,бабушка, в другой раз головой думайте.

— Так мне посоветовали!

— А если вам кто велит из самолета прыгать, тоже послушаете?

— О господи, — перепугалась старуха, — спарашютом? Спаси и сохрани! Неужто такое возможно?

Таможенница уставилась на меня:

— Эта бабка с вами?

— Нет, — замахал я руками и, сунув Аллочкесаквояж, трусливо убежал из аэровокзала.

Правда, уже в машине меня начали мучить угрызения совести.Оставил девушку одну, с тяжеленным чемоданом, небось она его с трудом дотащиладо паспортного контроля… Но потом сообразил, что Алла сдала поклажу в багаж, испокойно поехал к Зине Колобковой.

Женщина, открывшая мне дверь, выглядела замечательно.Высокая, стройная, со вкусом одетая, чудесно пахнущая и с великолепным,«естественным» макияжем. Так смотрятся подруги Николетты, тщательно следящие засобой.

— Вы Иван Павлович Подушкин? — спокойно спросилаона.

— Да, я звонил вам и…

— Входите, — кивнула Зинаида, — естественно,я помню, что договаривались о встрече. Проходите.

Меня провели не на кухню и не в гостиную, а в комнату, явнослужащую кабинетом. Три стены занимали полки с книгами, около окна стоял письменныйстол с бумагами. Зинаида села в вертящееся кресло, указала мне на диван, потомхолодным, светским тоном осведомилась:

— Желаете коньяка? Или предпочитаете виски?

Я испугался: