и, под звуки военного марша из громкоговорителей, на площадь въехала цепочка лимузинов, из которых стали выгружаться затянутые в форму люди.

Нестерпимо тянущееся ожидание, как при любом визите знаменитости, начало постепенно переходить в скуку. Солдаты почетного караула, приученные часами неподвижно стоять по стойке смирно с ничего не выражающими лицами, истекая потом на солнцепеке или под холодным дождем и ветром, не дрогнули, но в толпе нарастало нетерпение, как у детей в ожидании сладкого на дне рождения.

Девять часов. Когда же он наконец появится?

Прошло еще пятнадцать минут.

В ворота Бодлианской библиотеки вошли несколько фигур и направились к старому учебному корпусу, где на помосте ожидала дюжина официальных лиц в горностаевых мантиях и при медалях. Почетный караул стоял вытянувшись в струнку. С подоконника в окне Хетфорд-колледжа за происходящим безучастно наблюдала кошка.

Девять семнадцать.

И вот долгожданный момент наступил.

Неестественно низко просевший от тяжелой брони лимузин Вождя захрустел шинами по старой булыжной мостовой. Его сопровождали четыре мотоциклиста — двое спереди и двое сзади; сквозь пуленепробиваемые стекла едва виднелось бледное пятно лица. Когда «мерседес» полз по Брод-стрит под ликующие возгласы толпы, сквозь лес поднятых в приветствии рук Роза заметила кинооператора с камерой «Аррифлекс», поворачивающейся вслед автомобилю.

Еще через секунду шум толпы, как скальпель, вспорол скрежет пуль по металлу, вспугнув в небо стаи голубей. Раздался визг шин, и солдаты из личной охраны Вождя рванулись к оператору, сбили его с ног, и началась свалка. Они схватили и фотографа, запасного стрелка, и, разбив ему камеру, потащили прочь так, что его ноги волочились по мостовой, пока остальные собирали разбросанное вокруг фотооборудование. Собаки рвались с поводков, полиция быстро смыкалась вокруг места происшествия, словно затягивая рану.

Неизвестно, что подумал обо всем этом бледнолицый пассажир лимузина. Вполне возможно, что ничего не заметил. Водитель, уклонившись от стрелка, без остановки поехал дальше сквозь строй людей в сторону Бодлианской библиотеки.

Шум толпы забивал уши, словно гравий. Пахло горелой резиной и металлом. Прыщавая дородная магда с волосами, склеенными в лакированный шлем, тяжело навалилась на Розу, заставив девушку ухватить ее за рукав, чтобы не упасть. Магда злобно рыкнула, но, поняв свою ошибку, приторно улыбнулась и отступила.

Прошла, наверное, еще минута, и здесь, в самой гуще толпы, Роза, даже не видя, ощутила присутствие Оливера. Еще не совсем понимая, что происходит, она узнала рукав его пиджака рядом с собой и, взглянув под ноги, увидела его исцарапанные туфли. В тот же миг он поймал ее опущенную руку, сплел свои пальцы с ее и, едва слышно в гомоне толпы, почти не шевеля губами, проговорил:

— Не оборачивайся. Смотри прямо перед собой.

Она продолжала смотреть невидящим взглядом на стену тел впереди, колышущееся месиво нарукавных повязок, шляп и флажков, и, казалось, само время в этот момент куда-то сдвинулось и пропало.

— Все кончено, — процедил он.

— Нет, не кончено.

— Да, мы попытаемся еще раз. Мы никогда не остановимся. Но сейчас я попытаюсь уйти. Мне есть где спрятаться.

— Не уходи.

— Мы будем вместе. Сбежим в Америку. Если тебе удастся вернуться в Лондон, я с тобой свяжусь.

— Как?

Он слегка повернулся к ней, достал из кармана сигарету и, еле заметно кивнув, отвернулся.

— Это не курить. В фильтре номер. — Его рука в последний раз крепко сжала ее руку и скользнула прочь.

Роза все же взглянула на него, несмотря на запрет: на его сжатые челюсти, напряженную шею, взглянула в его глаза, стараясь сохранить их в памяти.

А потом его поглотила толпа.

У гели никогда не возникало проблем в толпе. При приближении представительниц элиты препятствия мгновенно исчезали и жалобы растворялись в воздухе. Если у кого и появлялось искушение протестовать, они все равно мгновенно отступали перед красивой дамой в плаще и модном платье. Высшим классам всегда отдавалось предпочтение. Розе не составило никакого труда проложить путь к ограждению.

Автомобиль Вождя остановился. Его маршрут пролегал через Большие ворота, мимо старого корпуса к помосту, где ожидали мэр и ректор со своими женами в окружении серых шеренг солдат. Предстоял обмен официальными приветствиями. Сияли медали и знаки отличия. Солдаты, щелкнув каблуками, взяли оружие «на караул», громоподобно стукнув прикладами.

Перед Розой возникло знакомое лицо.

Бруно Шумахер, напомнивший ей прячущуюся в панцире черепаху, стоял прямо перед ней за барьером, переживая один из важнейших моментов своей карьеры. Сегодня его шанс проявить себя в присутствии Артура Небе, своего профессионального кумира, который наконец оценит организационные способности скромного штурмбанфюрера СС Шумахера и выдавит из себя несколько слов благодарности. Поймет, что даже в этом захолустном уголке Империи офицер, вдохновляясь примером Небе и его мудрым руководством, может достичь соблюдения высоких стандартов и проследить за тем, чтобы все работало как часы.

И все же Шумахера слегка мутило от волнения. Слухи не прекращались. От ощущения, что в любой, даже последний момент что-то может пойти не так, его тошнило и бросало в пот. Сегодня утром снова появились надписи на стенах. Несколько минут назад от выстрела автомобильного глушителя залаяли собаки, и его нервы натянулись как струны. Он вглядывался в толпу, выискивая любые отклонения от нормы, любые признаки неповиновения.

— Герр Шумахер!

Он вздрогнул. Кто это? Наконец его взгляд сфокусировался: милая розовощекая гели в пышном платье, маленькой шапочке и голубых кожаных перчатках умоляюще смотрела на него. Он узнал подружку Мартина Кройца. Стало быть, Мартин тоже здесь. Отлично. Значит, Бруно сможет встретиться с другом детства и желательно в момент, когда будут звучать похвалы шефа полиции рейха Небе за четко проведенную операцию. Операцию, делающую честь всей полиции, произведшую самое благоприятное впечатление на самого Вождя. Не так уж часто Бруно Шумахеру выпадал шанс похвалиться успехом перед Мартином Кройцем — по правде говоря, такой шанс выпадал ему впервые, — и он ждал его с нетерпением. И вот здесь эта девушка, свидетельница его триумфа. Она улыбалась ему памятной по их встрече обворожительной улыбкой и умоляла о чем-то.

— Вы должны мне помочь, герр Шумахер. Я в группе Министерства культуры. С Мартином. Но меня задержали. Мне нужно пройти внутрь.

Над лужайкой понеслись приветственные крики и возгласы. Вождь выбрался из лимузина и направился к помосту. По толпе пронесся вздох.

Он ничуть не походил на свои изображения на плакатах.

Сгорбленный под своим знакомым всем длинным плащом, он шел медленной шаркающей походкой, наклонив корпус вперед; из-под фуражки выбивались редкие волосы, падая на серого цвета лицо. На полпути он приостановился и быстро оглядел купола, башни и шпили, словно говоря: «Так вот ради чего я