Пара родственничков так и стояла, не приближаясь ни к камню, ни друг к другу. Прелесть, а не семейка! Любовь до гроба! Так и следят за каждым движением друг друга. Сплошное доверие и взаимопомощь.

На подходе заметила взгляд Наинэ. Василису в этот момент не видела, но, кажется, та как-то сигнализировала, что особых успехов не добилась. Верхняя губа Шемахинской царицы на миг приподнялась, приоткрыв солидные клычки, блеснувшие при слабом освещении. Или это у меня от жара фантазия разыгралась?

Я добрела до алтаря и молча смотрела на неподвижную воду, в глубине которой, на дне чаши, почти слившись с кристаллами, лежали два флакона. Ну вот, теперь что, лезть в воду? Не хочу, ощущения прикосновения к тёмной стороне малоприятные, а я коснулась самыми кончиками пальцев!

Претенденты на заветную воду приблизились и окружили алтарь, стараясь не приближаться друг к другу. Только Василиса замерла рядом со мной. Насторожившись, я попыталась отодвинуться от царевны, но твердая рука грубо остановила.

— Посмотри, — раздался резкий голос, так не похожий на звучавший всего несколько минут назад. — Одно твоё движение, и ему конец…

Подняла взгляд — неподалёку от алтаря, почти на границе света и тьмы, лежал… Финист. Кажется, он без сознания?!

— Спит, не бойся. Пока спит!

Вот и выход Наинэ. Меня насмешила отпавшая челюсть местного Крёстного Отца. Не ожидал от дочурки подобной прыти? Не поставила папулю в известность о своих планах?

— Василиса, не отпускай её.

Кощей бросил взгляд на одну молодую женщину, на другую… Я, повернув голову, посмотрела на Василису… Челюсть отвисла не хуже, чем у Кощея. Взгляд царевны был копией того, которым окинула меня Наинэ.

— Василиса…

— Иди и возьми чашу, — приказала царевна, не отводя глаз от моих.

Счастье, что на меня внушение не действует!

Молча окинула взглядом всех троих. Жадное нетерпение, сквозившее во взглядах, жгло огнём. Так вот оно как! Все они жаждут получить эту проклятущую чашу. Разбить её ко всем чертям, и дело с концом! Меня охватила безмерная усталость. Кажется, именно так и сделаю! Пусть, пусть пропадет пропадом и живая, и мёртвая вода, но и эти ничего не получат!

Василиса быстрее других сориентировалась в моих намерениях.

— Если попытаешься разбить чашу, не только ты умрёшь, и страшно умрёшь. Сначала на твоих глазах убьют твоих дружков, посмотри!

В повисшем на высоте метра круге, словно на большом экране, увидела прикованных к стене в каземате Павла и рыжего паренька.

— Не узнала без рыжей шкурки? — язвительно прошипела Наинэ.

Рыжий оказался мальчишкой, тощеньким, и невзрачным. Они висели на цепях в окружении огромных обезьяноподобных существ и орудий пыток. Слёзы навернулись на глаза, когда увидела их, обессилено повисшие, головы…

Перевела взгляд на окружавшую троицу.

— Но Финист…

Кощей усмехнулся, женщины рассмеялись в голос.

— Не будь дурой. Финист ничего не будет помнить. Он будет с Василисой, она станет царицей оборотней, — пропела Наинэ.

— Так вон оно что…

Василиса чуть не зарычала от ярости:

— А ты думала? Сладко ли быть последней дочерью? Сладко идти за боярского сынка, или купчишку побогаче, которого приищет “батюшка царь”, - царевна с такой ненавистью произнесла последние слова, что меня передёрнуло. — Я достойна лучшего! И я буду иметь это лучшее. Я стану первой, и мне будут подчиняться все! И царь батюшка в том числе, и Финист, и…

— Притормози маленько.

У меня в голове перемкнуло, страх пропал.

— Не забыла, зачем сюда пришла?

Наинэ и Кощей бросили на меня недовольные взгляды. Похоже, услышали кое-что очень для себя интересное, и оч-чень хотели дослушать до конца. А мне стало тошно. Ох, как бы хотелось, что бы здесь сейчас оказался Вольх, он-то не дал бы меня в обиду. Столько раз выручал, а сюда прийти не смог. Пронзительная тоска прошила по позвоночнику, причинив физическую боль…

“Возьми чашу, но не выпускай из рук, я иду…”

Нервно дёрнулась, как от укола, и панически осмотрелась. Никто кроме меня этого не слышал, зато я заметила, как замерла на экране картинка… Словно на мониторе зависшего компьютера… Но заметила это, только я. Где им, незнакомым с подобным явлением, обратить на него внимание!

Ох, я и не вспомнила даже, что Мирлис сейчас должен быть прикован на золотой цепи! Он вряд ли мог оказаться вместе с Павлом в казематах…

Медленно переставляя ноги, изображая собственное поражение, двинулась к чаше. Кощей посторонился, пропуская меня, но твёрдо остановил и Василису, и Наинэ. Ага, голубчики, боитесь, что кто-то один завладеет сокровищем? Так оно и будет, только этим одним станете не вы!

Чем ближе подходила, тем тише становилось позади. Все трое, казалось, не дышат… Стук моего сердца, бившегося всё сильнее, заглушал окружающие звуки. Кто её знает, эту чашу. Как она воспримет мои намерения?

По талии побежали горячие волны, амулет Вольха тоже стал нагреваться и пульсировать… Кажется, и мои друзья решили воспользоваться способом Василисы и Наинэ что бы проникнуть в пещеру?

А чаша тем временем реагировала на моё приближение. По поверхности побежали разводы разного цвета, радужные сполохи постепенно сливались и переходили в ровный серебряный тон, только по самому краю проступал золотой ободок. Интересное дело, а почему раньше такого не было? Или дело в моём решении именно взять чашу в руки? Так можно мне её брать? Или нет? Эх, предки, ничего вы своим потомкам не сообщили!

Протянула руку, позади послышался хриплый шёпот, как выдох:

— Бери же!

Не поняла, кто сказал. Пальцы коснулись кристаллической ножки… Скользнули под дно… Охватили его, срослись навек, так удобно держать… Чаша лежала в руках, как довольный зверёк, свернувшийся клубком. Я знала, что она тяжела, и всем своим существом ощущала вес, но руки держали как пушинку…

Позади раздался дружный вздох облегчения.

Рано радуетесь! Только сейчас дошло, что слышу вовсе не стук сердца — это стук звериных когтей летящих как ветер.

Идёт, и не один.

“Потяни время”.

“Постараюсь”.

Повернулась к троице медленно, осторожно придерживая полную чашу.

Кощей сделал шаг вперёд, но девчонки тоже не медлили. Заметила, как их единство, ощущаемое минуты назад, распалось. Ага, каждый сам за себя? Прекрасно, это мне только на руку. Хорошо ещё и то, что все трое, кажется, забыли о Финисте, лежавшем у них за спинами.

Пристально глянув каждому в лицо, заговорила. Медленно, стараясь тянуть время.

— Итак, чаша у меня! — приподняла руки, демонстрируя лежавшую в ладонях драгоценность. — Кому же отдать?

Все трое одновременно дёрнулись, и тут же скрестили яростные взгляды.

— Да-а, как вы друг друга любите! Кощей, вам не стыдно?