тьфу, ну это… в журнале, короче…

— Да, Лёх, да ладно ты… Я ж говорю, деньги — ерунда, заплачу́ я, сколько им там надо. Чё я, не заработаю, что ли?

Когда последняя бутылка перекочевала под стол к трем предыдущим, гости стали собираться уходить.

— Ладно, Лёх, спасибо тебе за угощение, — Иван, покачиваясь, поднялся из-за стола. — Поедем мы… Пора…

— Мужики, всё нормально… Молодцы, что зашли, — Горбылев пьяно и широко улыбался, переводя взгляд с одного на другого. — Эх, было времечко… А помните, как физичка-то наша… эта… как её…

— Римма Борисна? — подсказал Федор.

— Не-е-е… — поморщился Алексей. — Римма Борисовна это математичка была, а физичка… ёлки-палки… забыл…

— Да фиг с ней, Лёх. Ты ж участковый, в понедельник вызовешь её к себе и скажешь ей всё, что думаешь, — решительно махнул рукой Комутков.

— А и правда! — ощерился тот. — Вызову её к этой, как её… к доске…

Все трое захохотали. Федор даже повалился на диван, так ему вдруг стало смешно от шутки Горбылева. Наконец, просмеявшись и отдышавшись, вышли на свежий воздух. В летней кухне дверь всё время была открыта, однако всё равно накурили там так, что хоть топор вешай.

— Фу-у-у, — облегченно вздохнул Иван, расправляя плечи. — Хорошо-то как! — он повернулся к участковому. — Лёх, ну скажи… разве в городе так бывает, а? Ведь там же газ сплошной, выхлопы эти, дрянь всякая… А у нас тут… — Комутков жадно втянул носом воздух, зажмурился. — Лепота… Навозом тянет… Вот не знаю, кому как, а мне нравится… навозом-то когда… Это же… Эх, ёлки-палки! — он помотал головой.

— Да ну… Ваня, друг, о чем ты говоришь… — Алексей обнял Ивана за плечи, и они пошли к калитке. Федор шагал следом.

Было ещё довольно светло, как раз стояли самые длинные дни в году. Все трое вышли за ограду. Иван нетвердой походкой подошел к мотоциклу, вставил ключ в замок зажигания и, тяжело вздохнув, залез на сиденье. Федор, откинув дерматиновую накидку, неловко уселся в коляску.

— Так вы это… На моцике, что ли? — Горбылев кивнул на «Днепр».

— Ну да… А ты чё, забыл уже? — Иван похлопал ладошкой по бензобаку. — Конь мой… Мы ж на нем и прискакали.

— Да-да, точно… Вы это, мужики… погодите-ка… Я щас, — и, развернувшись, участковый быстро ушел в дом.

— Куда это он? — посмотрел вслед ему Белоус.

Комутков пожал плечами:

— Я почем знаю… Может, «на посошок» принести хочет. Так-то только наше ведь сегодня пили. Он-то сам ни пузыря не поставил.

— Ну так мы ж не просто в гости к нему пришли, а с правами моими вопрос порешать. Забыл, что ли?

— Ну да, ну да… — Иван тряхнул головой. — Бр-р-р… Нинка, поди, уж приехала. Разорется щас…

Прошло пять минут.

— Да ладно, поехали, — Федор махнул рукой. — Он там, может, спать уже завалился.

— Да ну нет… — возразил Иван. — Попросил же подождать. Представь, он выйдет, а мы уехали. Обидится…

Через минуту Горбылев вернулся. На нем был китель с капитанскими погонами, голубая незастегнутая рубашка с галстуком и милицейские брюки. На ногах резиновые галоши, а на голове — фуражка. Подойдя на нетвердых ногах к Ивану, он проверил как на нем сидит головной убор, широко расставил ноги и, пошатнувшись, посмотрел мутными глазами.

— Ваши документы, пожалуйста, — буркнул участковый.

— Чё? — не понял Комутков.

— Я говорю, предъявите документы. Водительское удостоверение и свизе… свизетель… — сделав паузу, Горбылев собрался с духом и медленно выговорил: — сви-детель-ство о регистрации транспортного средства.

— Лёх, ты чё, — привстал в коляске Федор, — с дуба рухнул? — он ничего не понимал.

— Да не, Федя, он не с дуба рухнул, он, похоже, перепил или дома ещё чего‑нибудь хряпнул, — Иван, прищурившись, смотрел на участкового.

— Та-а-ак… — протянул тот, наклонив голову на бок. — А вот это уже оскорбление представителя власти при исполнении. Статья триста девятнадцать у‑ка эр‑эф…

— Слышь, ты… представитель власти… — Иван слез с мотоцикла. — Сёдня суббота, нерабочий день. Понял? Какие обязанности? Да и ты пьяный в зюзю…

Горбылев упрямо помотал головой:

— А это не важно! У участкового неномри… ненамрирован… ик! — совсем не к месту он вдруг громко икнул. — Извиняюсь… В общем, участковый всегда на работе, ясно вам? Круглые сутки, — он как мог серьезно посмотрел на Комуткова, потом на Белоуса.

— Погоди, а чё мы сделали-то такого, а? — Федор совсем вылез из коляски. — Чё ты у нас документы-то требуешь?

— Что сделали? Управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. Понятно? Статья двенадцать-восемь административного кодекса эр‑эф. Поэтому документики ваши предъявите, будьте любезны…

— Да тут ехать сто метров! — закричал Иван. — Вон мой дом!

— Да хоть метр, — возразил участковый. — Это без разницы, понятно?

Комутков только открыл рот, собравшись снова что-то ответить, но тут подскочил Белоус:

— Вань, погодь! Стой! Молчи!! Я знаю, чего ему сказать. — он выдавил ехидную улыбку, прямо посмотрел в глаза участковому и медленно, с расстановкой, произнес: — А мы никуда не едем и ничем не управляем. Ясно тебе, участковый ненормированный? Мы просто сели на моцик по-си-деть… Вот так вот! Понял? Воздухом мы тут дышим…

— Н-да? — Горбылев снова пошатнулся и прищурился. Было видно, что он не знает как отреагировать на это заявление. — Хорошо…

И вдруг, быстро выдернув из замка зажигания ключ, он сунул его в карман кителя.

— Э-э! Ты чё творишь? Ключ отдай, — протянул руку Иван.

— Не отдам! — твердо сказал Алексей.

— Это почему ещё?

— Потому что это — профилактика. Понятно? Правонарушений… Я тебе его щас отдам, а ты сядешь и поедешь. Пьяный…

— Ну-ну… Вражи́на… — Иван со злостью посмотрел на Горбылева и, взявшись за мотоцикл, попросил Белоуса: — Федь, подмогни.

Тот уперся в коляску, и они, развернув тяжелый «Днепр», потолкали его вдоль улицы. Отойдя метров на десять, Комутков остановился и оглянулся на участкового, который по-прежнему стоял у своей калитки и молча глядел им вслед.

— Друг, называется… — криво ухмыльнулся он. — Гад ты, а не друг, вот ты кто… А ещё говорил…

— Да ну его, Вань! Брось… Плюнуть да растереть… — Белоус махнул рукой, и они потолкали мотоцикл дальше.

Через три недели Федор получил повестку в суд. Прав его не лишили, но участковый тут был не при чем. Просто посмотрели, что нарушений у него за последние пять лет больше никаких не было, и, учитывая чистосердечное раскаяние и обещание впредь так не поступать, выписали штраф. По минимуму. А водительское удостоверение вернули на следующий же день.

Что касается Горбылева, то ни Белоус, ни Комутков с тех пор с ним не разговаривают и даже не здороваются. Участковый тоже старается обходить их стороной.

Пожар