– Ваш процент? – переспросила она.

– За это не беспокойся. Платить будешь потом. Один маленький пустячок. Ну что, договорились?

Вот так. Самое страшное оружие бесов – возможность солгать или не сказать главное, что иногда страшнее лжи. Нам этого никак нельзя. Не дано. Если совру, у меня просто язык расплавится. Приходится молчать. И вот я молчу, стою как оплёванный. Элла в своём праве. Её попытка, раз уж у меня с ходу не вышло. Но я всё равно был зол. На себя, на эту дуру без платья. На всё подряд. И даже не заметил, как Элла оказалась рядом. Бесы умеют. Раз! И он рядом. Ему не важно, кто ты. Праведник, грешник, священник, убийца, водитель троллейбуса, даже хоть сам ангел. Малейшая отрицательная эмоция, гнев, зависть, злоба, ненависть – иону тебя за плечом.

– Слушай, давай так. Девчонку я уже не отдам, сам понимаешь, начальство показатели требует, но помогу с пацаном, – извиняющимся тоном проговорила она вполголоса.

– А тебе это зачем?

– У нас тоже есть тотализатор. Я поставила на то, что выйдет один-один. То есть два-ноль в мою пользу на самом деле не в мою пользу, понимаешь? Я бы и пацана прибрала, но два-ноль не устраивает. Нужно, чтобы один-один.

– За кого меня принимаешь? – возмущаюсь и снова восхищаюсь находчивостью той, в которую влюблен. – Я что, похож на эту… что ради денег на всё согласна, даже обслужить старого обрюзгшего борова?

– Ни капли не похож! – успокоила она. – Но боров не старый. Очень даже ничего, ему по телевизору часто приходится выступать, держит форму.

– Это что, такой подарок начинающей распутнице?

– Ничего ты не понимаешь в маркетинге, мой милый, хороший, глупый ангел. Если подсунуть ей в первый же раз такого, как ты описал, обрюзгшего, старого, это её оттолкнет. А так ничего себе мужчинка, при деньгах и положении, да и в постели не скотина какая-нибудь, сигареты о грудь не тушит, под охранников своих не подкладывает. И пять сотен отстегнет без вопросов. Ему эти деньги что фантики. Ему несут и несут. Он уже и устал оттого, что несут, да должность обязывает. Но ты не переживай, милый, до него тоже очередь дойдет. Ну так вот. Девчонке понравится, и пойдет она кривой тропинкой, и привыкнет, и потом уже и боров и кто угодно, ей уже всё равно это будет. Появятся кредиты, смелые планы, новые желания. Ты платье за миллион не видел? С рубинами и алмазами? Или телефон мобильный, усыпанный бриллиантами? Или сумочку, которая стоит как обычный автомобиль лишь потому, что на ней пара каракулей каких-то нацарапана? Вы всё ко смирению и скромности призываете. Достаточное, мол, и необходимое, а всё остальное от лукавого. И как? Чего добились?

– Ты мне это, Элла, брось! – тема была весьма болезненна, и я поспешил её закрыть. – Давай лучше, что ты там про пацана говорила?

Она улыбнулась. И я снова в неё влюбился. Я влюбляюсь в неё каждый раз, как только она улыбается.

К парню она подошла, ничего не скрывая. Усы и шпага, всё при ней, только чуть по-другому. Клыки, как у вампира, полутораметровый язык, кажущийся змеей, готовой ужалить, хвост щелкает, выбивая из мостовой пыль, искры и мелкие камешки. Огонь из очей. Светящиеся рожки. Голос замогильный. Я как сторона влюбленная половину недостатков ей прощаю, а вторую половину не замечаю. А она шла: никакой эротики, чистый страх. Парень, кажется, даже в штаны наложил. Вскоре стал то ли йогом, то ли кришнаитом, научился играть на аккордеоне. Но к наркоте и к алкоголю не притрагивался до конца своих дней. Успел много хорошего сделать. Душу сохранил. Погиб, спасая какого-то пьяного раздолбая, слабо державшегося на ногах и оттого упавшего на рельсы в метро. Отбросил в сторону аккордеон, прыгнул вниз, успел подсадить упавшего, а больше ничего не успел. Стал ангелом.

Всё это я увидел, пока Элла, щелкая хвостом, только-только приближалась к неудавшемуся водолазу. А девчонка та, кстати, умерла от редкой тропической болезни. Стала бесом-соблазнителем. Наверное, далеко пойдет. Вечно будет носить старое платье, что надела на школьный выпускной. В общем, всё вышло честно, как и обещала Элла. Один-один.

Из-за любви и обожания, а ещё желая испытать её поцелуй по-настоящему, соприкасаясь телом к телу, я и выдал архангелу Гавриилу всю ту ересь насчёт образа и подобия со всеми вытекающими. Ведь Элла тогда уже состояла в штрафниках. А я знал, что мне хочется к ней. Самое страшное – я не видел в том никакого греха!

Вот тут, собственно, моя история заканчивается. И начинается совсем другая, более значительная история. Мы с Эллочкой долго скрывали нашу связь. Мы выделывали такие трюки, что ого-го! Находили в разных углах планеты пары заблудших душ. Сдруживали эти пары между собой. В интернете можно найти кучу историй со счастливым концом, но с одинаковым началом: «Мы познакомились, когда я хотела покончить с собой. А он, как оказалось, хотел того же. Теперь мы вместе. Это судьба». И прочее бла-бла-бла. Потому что случайностей не существует.

А ещё мы целовались. Боже! Как мы целовались! Я пару раз падал со своего ночного облака, но Эллочка подхватывала у самой земли, где её сила увеличивалась. Я не сошел с ума, я просто стал по-другому смотреть на многие вещи. А потом нас накрыли.

Застукали. Выследили. Высветили полной Луной в теплую майскую ночь, когда так прелестно пахнет сирень. Мы замечтались, зацеловались. И нас накрыли.

Мы бежали со всех ног, на ходу застегивая одежды, а у Эллочки всё падала и падала юбка, пока она, наконец, не скинула её полностью, оставшись в нижнем белье. А я не успел зашнуровать ботинки, отчего всё время спотыкался. Одно хорошо, что это были всего лишь штрафники. Кто-то решил выслужиться, взять нас тепленькими и доставить, так сказать. Рассчитывая при этом на смягчение и перевод из штрафников обратно в действующее войско. С восстановлением всех званий и привилегий.

Они просчитались.

Я знал много всяких закоулков, разных укромных мест, которые мы заготавливали с Эллочкой для наших тайных свиданий. И мы мчались. Я схватил её на руки, закинул на плечо и бежал-бежал-бежал! Цепляясь за ночные облака…

Если бы тот, кто приготовил засаду, доложил сразу куда следует, нас бы взяли с жару с пылу голыми руками. Мы ведь от поцелуев давно перешли к иным, ещё более замечательным вещам. И я даже позавидовал смертным, которым даны тела и которые могут любить друг друга такой вот любовью, когда душа и тело неразделимы. Когда тело любит тело, а душа душу. Если бы нас сразу попытались взять полноценные ангелы, со святостью во взоре, с могучими крыльями, со своей бесконечной верой, что движет горы, у них обязательно получилось бы. А от этих, штрафных, мы ускользнули.

Ну, почти ускользнули. Спрятались в пещеру на каком-то острове. Решили переждать погоню. Но из камня показались лихо закрученные рога демонов. Не штрафных. Настоящих. И Элла расплакалась. Я второй раз в жизни видел, как она плачет искренне, не по работе.

– Извини. Я виновата. Не нужно было тебя втягивать. Летал бы на облаке. А я бы потихоньку ползала по земле, от грешника к грешнику. Так бы и жили. Потом нас обязательно отозвали бы из штрафников. Такие, как мы, нужны. У меня был бы Абдусциус, или Агварес, или Зепар… В общем, нашелся бы какой-нибудь. Их ведь много, имя им Легион. Но это ещё ничего, а теперь всё будет совсем плохо. Хуже не бывает.