Уссурийским казакам было запрещено отлучаться на охоту и отхожие промыслы до особого распоряжения. А Ли Хунчжан был лишен права носить на головном уборе два павлиньих пера, а через несколько дней — и желтой куртки, которая была его наградой еще за тайпинское восстание… Виноватого в Пекине нашли неимоверно быстро. Не считать же таковыми себя, великих и мудрых властителей.

О битве за Пхеньян в Европе узнали лишь на четвертый день после ее завершения из сообщения японского телеграфного агентства. В это сообщение мало кто поверил — хотя, по правде говоря, японцы тогда еще не давали повода говорить о себе как о недобросовестных информаторах. Тем не менее, дипломаты в Пекине подтвердили правдивость японских сообщений: японские войска в Пхеньяне, боев в городе практически не было, китайцы понесли ощутимые потери, но, тем не менее, сумели отступить к китайской границе в относительном порядке. Все выводы относительно дальнейшего хода компании делать преждевременно.

Однако уже на следующий день после взятия Пхеньяна произошло событие, которого не ожидали не только в Европе, но и в самой Японии. Это сражение заставило заговорить о японо-китайской войне как о событии более чем серьезном и весьма непредсказуемом. Впервые японский флот заявил о себе как о грозной силе, которая не будет знать поражений до лета 1942 года, до сражения авианосцев у Мидуэя. Опыт, приобретенный в этом бою, будет тщательно проанализирован и изучен во всех военно-морских академиях мира, поскольку в девятнадцатом столетии это было третье и последнее сражение крупных военно-морских эскадр в открытом море. Применение новейшего минного оружия, использование скорострельной артиллерии и пулеметов — многое в этом сражении было новым, ранее неизвестным, и тем ценнее был приобретенный в этом сражении опыт и для победителя, и для побежденного. Кстати, с этим тоже возникла немалая путаница, но обо всем по порядку.

Сражение на реке Ялу. Октябрь 1894 года

Руководство Главной ставки японских войск не блистало умением совмещения боевых возможностей армии и флота. Мало того: главным в каждый момент времени оказывался тот вид вооруженных сил, чье кастовое руководство было ближе к императору и власти. Сацумские самураи после последнего правительственного скандала, связанного с именем Сайто, вынуждены были приутихнуть и временно отдать пальму первенства в том, что называется влиянием на императорское окружение, своим соперникам — самураям «сухопутной» принадлежности. Несмотря на колоссальные изменения, произошедшие в японской армии и на флоте, кастовость ее офицерского состава продолжалась, и очень многие японские офицеры продолжали рассматривать армию или флот как способ доказать свою преданность императору и нации, ублажая тем самым славную память предков-самураев, погибших в бесчисленных битвах со времени оного.

Пометим на полях: кастовый индивидуализм японских военачальников — палка о двух концах. С одной стороны, безусловная преданность командиру, с другой — предпочтение близкородственной бездари талантливому чужаку. Некоторые исследователи отмечают, что в Пхеньянском сражении генерал Нодзу не сумел осуществить единого командования только потому, что младшие по званию, но считавшие себя более родовитыми командиры отрядов просто не сочли для себя возможным ему подчиняться. Этот синдром в большей или меньшей степени еще не раз проявится в военной истории Японской империи.

Объединенному флоту адмирала Ито, как уже упоминалось, была поставлена задача обеспечения безопасности морских перевозок сил в Корею. С этой задачей флот справился достаточно успешно, однако к середине сентября в Главной ставке забили тревогу: китайский флот себя никак не проявил, что позволяет предположить какую-либо каверзу с его стороны, каковая, если произойдет, была бы совершенно несвоевременной и крайне нежелательной. Так что одновременно с распоряжением генералу Нодзу относительно Пхеньянской операции адмирал Ито получил соответствующие распоряжения относительно поиска и нейтрализации китайского флота в Желтом море.

Корабли Ито осуществляли постоянную разведку в Желтом море, однако обнаружить китайские корабли им не удавалось. И не удивительно: весь китайский флот стоял в Вэйхайвэе, очень немногие корабли — в Люйшунькоу, ожидая, пока будет решено, как именно их использовать. Главной проблемой китайского флота был его командный состав. Командующий Северным флотом, адмирал Дин Жухан, на флот попал случайно, по протекции, из кавалерии, когда срочно понадобился командующий флотом во время войны с французами. Навалившуюся на него тяжелую ношу он нес через силу. Мало что понимая в морском деле, он окружил себя такими же малограмотными офицерами, которые отнюдь не загружали себя вахтами и штурманской практикой, не говоря уже об артиллерийских учениях. Сам командующий частенько играл в кости с часовым, стоявшим у дверей собственной каюты, а когда деньги у подчиненного заканчивались — велел выдать авансом, чтобы дать тому возможность отыграться… Выглядит, как знаменитая на всех флотах мира «военно-морская травля», но такое содержание на пустом месте не возникает.