– Наверное. Но он наверняка продаст, когда, вернется изЛондона. Салли сказала, что он пробудет там еще неделю.

– Я и не знала. Три недели назад вернулся Марк, и мыбыли ужасно заняты.

В это Кимберли верилось с трудом. Она знала, что послесмерти Пилар супруги нигде не бывают, во всяком случае, так ей сказала самаДинна, когда они разговаривали в последний раз.

– Может, мне удастся выманить тебя из дома на ленч?

– Нет-нет... я не могу.

Ким вдруг испугалась: ей не понравился голос Динны, он какбудто дрожал от боли.

– Динна? – Ответа не последовало, Динна заплакала. –Можно, я к тебе заеду?

Динна хотела было сказать «нет», но не нашла в себе сил.

– Динна, ты меня слышишь? Я выезжаю прямо сейчас, будуу тебя через пару минут.

Динна еще даже не успела спуститься вниз, когда услышалашаги Ким на лестнице, ведущей в студию. Ей не хотелось, чтобы Ким увидела рядыкартин, повернутых к стене, но она опоздала. Стукнув один раз в дверь, Кимвошла в студию. Вошла – и изумленно огляделась, не понимая, что происходит. Наполу, прислоненные к стенам студии, стояли картины, штук двадцать или тридцать.

– Что это такое?

Ким знала, что это не могут быть новые работы. Она наугадповернула несколько картин, увидела знакомые сюжеты и вопросительно посмотрелана Динну.

– Ты забрала свои работы из галереи? Динна кивнула.

– Но почему? Твоя выставка получила восторженныеотзывы! Когда я говорила с Беном в прошлый раз, он сказал, что продал почтиполовину твоих полотен! В чем дело? – Ким осенило. – Это из-за Марка?

Динна вздохнула и опустилась в кресло.

– Я просто забрала их, вот и все.

Ким села напротив, хмуря брови. Динна выглядела ужасно: онабыла бледна как смерть, но особенно пугало трагическое выражение ее глаз.

– Динна, я знаю, что ты чувствуешь из-за смерти Пилар.Вернее, я не знаю, но могу себе представить. Но нельзя же губить всю своюжизнь. Твоя работа – это отдельная область, она должна быть отделена от всегоостального.

– Но все не так... потому что это... из-за Бена.Последние слова Динны утонули в слезах, она закрыла лицо руками. Ким пододвинуласьближе и обняла подругу.

– Поплачь, не сдерживайся.

И Динна, сама не зная почему, так и сделала. Она заплакала вобъятиях Ким, не сдерживаясь, она плакала по Пилар, по Бену, возможно, даже поМарку, потому что знала, что потеряла и его, отдала любовнице. Единственным,кого она еще не потеряла, был ее нежеланный ребенок. Ким ничего не говорила,она просто позволила подруге выплакать горе. Казалось, прошло много времени,когда наконец рыдания Динны стали стихать. Она подняла голову и посмотрела Ким влицо.

– Ох, Ким, извини. Не знаю, что на меня нашло, но...

– Ради Бога, не извиняйся. Ты же не можешь держать всев себе, это не по силам. Хочешь кофе?

– Нет. – Динна поспешно замотала головой, потом ее лицопрояснилось. – Пожалуй, я бы выпила чаю.

Ким сняла телефонную трубку и позвонила на кухню.

– А после чая, если не возражаешь, можем прогуляться.

– Но как же твоя работа? Ты что, уволилась или взялавыходной, чтобы поработать моим психоаналитиком?

Динна улыбнулась сквозь слезы.

– Ну, если ты забрала картины из галереи, может быть,мне и стоит уволиться, тогда мой поступок будет ничуть не глупее твоего.

– Ты ошибаешься, я поступила совершенно правильно.

– Но почему? Я тебя не понимаю.

Динна хотела что-то сказать, но потом передумала. Онапосмотрела Ким в глаза.

– Я не хочу больше встречаться с Беном.

– Ты порвала с Беном?

В комнате стало тихо, женщины молча смотрели друг на друга.Наконец Динна кивнула.

– Решила остаться с Марком?

– Я вынуждена с ним остаться.

Динна вздохнула и внесла в студию поднос, который Маргаретоставила за дверью. Передав Ким чашку с кофе, она взяла свой чай и с опаскойотпила глоточек, потом крепко зажмурилась и наконец снова заговорила:

– У нас с Марком будет ребенок.

– Ты шутишь! Динна открыла глаза.

– Если бы! Я узнала, что беременна, во Франции. Черезнесколько дней после похорон я потеряла сознание в маленькой церквушке, и Маркотвез меня в местную больницу. Он боялся, что у меня какая-нибудь страшнаяболезнь, но тогда мы оба были в таком ужасном состоянии, что все могло быть. Вбольнице выяснилось, что я всего лишь беременна, срок – два месяца.

– Значит, сейчас у тебя какой срок?..

– Ровно три месяца.

– Ты не выглядишь на три. – Ким была потрясена. Онаперевела взгляд на совершенно плоский живот Динны в облегающих джинсах.

– Я знаю. Наверное, на этот раз ребенок будетмаленьким, к тому же из-за всех переживаний я сильно похудела.

– Господи... Бен знает? Динна покачала головой.

– Я так и не смогла заставить себя рассказать ему. Яподумывала сделать... сделать аборт, я даже попыталась, сходила к врачу, мнебыло назначено время, но когда меня положили на стол, я поняла, что не могу наэто пойти. После того, как двое моих малышей умерли, а потом и Пилар... Пусть яне хочу этого ребенка, я все равно не могу...

– А что Марк?

– Он в восторге. Наконец-то у него будет сын. Или дочь,замена Пилар.

– А ты, Динна? – мягко спросила Ким.

– Что получу я? Не много. Я потеряла единственногомужчину, которого по-настоящему любила. Я заперта, как в ловушке, в браке,который, как теперь стало абсолютно ясно, мертв уже много лет. У меня будет ещеодин ребенок, который еще неизвестно выживет ли. А если он и выживет, это будетребенок Марка, Марк настроит его против меня, как в свое время настроил Пилар,и вырастит из него стопроцентного, нет – двестипроцентного француза. Видит Бог,Ким, через все это я уже проходила. Но разве у меня есть выбор?

– Если ты хочешь ребенка, ты можешь растить его и одна.А возможно, Бен примет вас обоих, даже если ребенок не его.

– Марк меня никогда не отпустит. Он сделает все, что вего власти, чтобы не дать мне уйти.

Динну, казалось, испугали собственные слова. Ким прочла вовзгляде подруги страдание.

– Но что он может сделать?

– Не знаю. Все, что угодно. У меня такое чувство, чтомне никогда не вырваться. Если я попытаюсь растить ребенка самостоятельно, Марксделает все возможное, чтобы мне помешать. Он каким-то образом сумел пошатнутьмою веру в себя, убедить меня в том, что я не справлюсь.