– Беременная ты была бы очаровательной. – Диннапромолчала. – Устала?

– Немного.

На протяжении этой недели она часто, слишком часточувствовала усталость. Бен понимал, что это от нервного напряжения, но ему ненравилось, что под ее глазами залегли темные круги, а по утрам она бывала оченьбледной. Но с завтрашнего дня он уже не сможет проявлять беспокойство по этомуповоду, сегодня такая возможность представляется ему в последний раз. Сзавтрашнего дня ему придется как-то исхитриться и перестать думать о Динне.

– А ты о чем задумался? – озабоченно спросила Динна.

– О тебе.

– И все?

Она хотела, чтобы вопрос прозвучал шутливо, но Бен ей неподыграл.

– И все.

– И что же ты обо мне думал?

– Я думал о том, как мне хочется, чтобы у нас былребенок.

Динна чуть было снова не разрыдалась. Она поспешноотвернулась.

– Бен, не надо.

– Извини.

Он привлек ее к себе, и они поехали дальше.

– И как прикажешь тебя понимать?

Шанталь гневно смотрела на Марка с противоположного концакомнаты. Он закрыл чемодан и поставил его на пол.

– Понимай именно так, как я сказал, Шанталь. Давай небудем играть в игры. Этим летом я провел здесь почти три месяца, теперь мненужно поработать в Штатах.

– Как долго?

Шанталь была в ярости, но было видно, что она недавноплакала.

– Я же тебе уже говорил, что не знаю. А теперь будьхорошей девочкой и отпусти меня.

– Что ж, тем хуже для тебя. Мне плевать, если ты опоздаешьна самолет. Ты не отделаешься от меня так легко! За кого ты меня принимаешь, заполную дуру? Я знаю, ты просто возвращаешься к ней. Бедная, несчастная женушка,ее сердце разбито, потому что она потеряла ребенка, и теперь муженек спешит кней, чтобы утешить. Черт подери! А как же я?

Шанталь угрожающе двинулась на Марка. На его щеке задергалсямускул.

– Я же тебе говорил, она больна.

– Что с ней такое?

– Пойми, Шанталь, не важно, чем она больна, главное,что больна.

– То есть сейчас ты не можешь от нее уйти. А когдасможешь?

– Проклятие! Шанталь, мы обсуждали эту тему всю неделю.Ну почему тебе нужно снова ее поднимать именно тогда, когда я тороплюсь насамолет?

– К черту твой самолет! Я не позволю тебе меня бросить.– Шанталь повысила голос, ее глаза метали молнии. – Марк-Эдуард, ты не можешьуехать! Нет, нет и нет!

Она снова расплакалась. Марк вздохнул и сел.

– Шанталь, cherie, прошу тебя, успокойся. Я же тебесказал, это ненадолго. Пожалуйста, попытайся понять. Ну почему ты ведешь себятак неразумно? Раньше ты никогда такой не была.

– Потому что я сыта такой жизнью по горло! С меняхватит! Что бы ни случилось, ты остаешься ее мужем. И так продолжается год загодом. Мне надоело!

– Почему тебе надоело именно сейчас? – Марк посмотрелна часы, он был близок к отчаянию. – Я тебе еще вчера сказал: если окажется,что я буду вынужден задержаться надолго, я перевезу тебя туда. Хорошо?

– На сколько?

– Ох, Шанталь! – Марк посмотрел на нее так раздраженно,как прежде мог позволить себе лишь в общении с Пилар. – Посмотрим, как пойдутдела. Если ты приедешь, ты сможешь какое-то время пожить в Штатах.

– Какое-то время – это сколько?

Теперь Шанталь играла, и Марк это понял. Его раздражениевозросло еще больше.

– Длиной с мою ногу, такой ответ тебя устроит? А теперьне задерживай меня. Я буду звонить тебе почти каждый день и постараюсь черезнесколько недель вернуться. Если я не смогу вырваться, ты приедешь ко мне, тебяэто устраивает?

– Почти.

– Почти?! – вскричал Марк.

Однако Шанталь подошла к нему, подставив губы для поцелуя, ион не устоял.

Марк поцеловал ее, они одновременно засмеялись и вместепобежали в спальню, охваченные желанием, на бегу подначивая друг друга.

– Я опоздаю на самолет.

– Ну и что? А потом давай пообедаем у «Максима».

Можно было подумать, что это не Динна, а Шанталь беременна,однако они оба знали, что это невозможно. Однажды Шанталь забеременела, но Марктогда так перепугался из-за ее диабета, что они решили никогда больше нерисковать. Они не могли себе позволить риск, на карту была поставлена жизньШанталь. И Шанталь не возражала против того, что ей не доведется стать матерью,– она никогда особенно не горела желанием иметь детей, даже от Марка.

Бен остановил машину за пол квартала от дома.

– Здесь?

Динна кивнула. У нее возникло ощущение, будто наступаетконец света, как будто кто-то объявил им обоим о наступлении Апокалипсиса. Онизнали, что этот момент когда-нибудь наступит, знали даже, когда именно, но отэтого сейчас было не легче. Куда идти? Что делать? Как жить без Бена? Каксуществовать без того, что было между ними в Кармеле? Как она сможетпросыпаться не в его желтой спальне, не вспоминать каждое утро, чья сегодняочередь готовить завтрак? Динна спрашивала себя: неужели такое вообще возможно?Она пристально посмотрела на Бена и крепко обняла его. Ей было все равно, видитли их кто-нибудь. Если и видят – ну и ладно, ведь больше они никогда не увидят,как она обнимает Бена. Так что пусть думают, что им почудилось, что это былмираж. Динне вдруг подумалось, что, возможно, с годами она и сама будет думатьтак же, все покажется ей сном. Она прошептала Бену на ухо:

– Я тебя люблю. Береги себя.

– Я тоже тебя люблю.

Они молча прижались друг к другу. Наконец Бен открыл дверцусо стороны Динны.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, но, если ты задержишьсяеще хотя бы на минуту, боюсь, я тебя просто не смогу отпустить.

Динна посмотрела ему в глаза: они блестели подозрительноярко. На ее глазах тоже выступили слезы. Она опустила взгляд, потом сновабыстро посмотрела на Бена. Ей было необходимо его видеть. Знать, что он ещездесь. Неожиданно она снова бросилась к нему и обняла.

– Бен, я люблю тебя! – Она крепко прижалась к нему,потом с трудом заставила себя отодвинуться и посмотрела на него долгим, полным боливзглядом. – Можно, я тебе скажу, что месяцы, проведенные с тобой, придали смыслвсей моей жизни?

– Можно. – Бен улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа.– А можно, я скажу, чтобы ты убиралась из моей машины ко всем чертям?

Динна удивленно посмотрела на него, и они оба рассмеялись.

– Нет, нельзя.