– Эка новость… – насупилась Антонина. А потомнеожиданно пустилась в объяснения: – Пару лет назад в нашей клинике одну фифу стого света вернули. Дура, прости Господи, на золотой тарелке ела, в шубе ходилаи несчастной себя считала. Таблетками обожралась! Но Бог хранит богатых, ееоткачали. А Леонид Аркадьевич ей мозги на место вправил. Замечательный врач!Жаль, недавно умер, сердце не выдержало. На этой работе здоровье потерятьничего не стоит. Отец той фифы, олигарх, в благодарность нашей больничкекомпутеры и поставил. Леонид Аркадьевич, святая простота, попросил. О себе онне думал! И Эвелина Петровна его такая же. Два дурака! Их главный вкоммерческое отделение не взял, оставил в бесплатном. Ох, хитер АндрейВасильевич, вот уж у кого надо поучиться! Рассудил просто: зачем Буравковымоклад повышать, если они и так пашут? Лучше в платный корпус зачислить своегоплемянничка, Виктора убогого. Все равно Леонид Аркадьевич ему поможет, попервому зову придет и бесплатно проконсультирует. А потом Эвелине Петровнепохоронить супруга было не на что. И на какие шиши она, бедная, теперь живет?Нашлись твои родственники! Сейчас приволоку истории болезни. Там, у окна, естьстол, устраивайся и читай.

Через четверть часа я получила желто-серыепухлые тетрадки и попыталась разобрать каракули врачей. Около двух часов ушлона просмотр бумаг, в это время я не раз подумала: наверное, одно из условийприема в медвуз – отвратительный почерк. Людей с нормальным почерком тудапросто не берут. А еще я ничегошеньки не соображаю в анализах, и у меня нет нималейшего шанса разобраться во всех этих лейкоцитах – тромбоцитах –палочкоядерных и прочей премудрости.

Но мне хватило и того, что я сумела понять.

Полина Яценко была привезена в клинику молодымчеловеком, который пожелал остаться неизвестным. Парень внес девушку в приемныйпокой, позвал врача, сунул ему в руку пустой пузырек из-под снотворного и испарился.В процессе обследования выяснилось, что Яценко… беременна.

Полина, когда ее откачали, призналась лечащемуврачу Леониду Аркадьевичу Буравкову:

– Мой парень пообещал на мне жениться, нообманул. Как жить дальше?

Буравков не зря считался лучшим психиатромклиники, он упорно работал с Полиной, и в конце концов она покинула больницу внормальном состоянии. Никаких сообщений об аборте в ее карточке не было –похоже, молодая женщина ушла из клиники беременной.

Лузгина лечилась от реактивного психоза, ее вбольницу доставили по «Скорой». Над Катериной подшутил Олег Ветров. Эта историяуже была мне известна. Но вот интересная деталь: Лузгина и Яценко лежали водной палате. Девушки провели в больнице много дней, вел обеих все тот жеЛеонид Аркадьевич. И Кате, и Полине становилось все лучше и лучше, им плавноснижали дозы лекарств, разрешили выходить из палаты, гулять в парке… Дело явношло к выписке. Но двенадцатого числа обеим больным резко увеличили количество успокаивающихсредств. Похоже, и у Лузгиной, и у Яценко одновременно случилось ухудшениездоровья. Но далее ничего тревожного. Екатерина выписалась первой, через неделюотправили домой Яценко.

Олег Ветров делил палату с неким ГригориемВариным, лечившимся от навязчивого состояния. История болезни Варина, которую ятоже попросила принести, была составлена совсем неразборчиво, и я почти ничегоне поняла в замысловатых терминах. Единственно нормальным оказался лист бумаги,на котором женским округлым почерком было написано: «Уважаемый ЛеонидАркадьевич. Убедительно прошу вас наказать дежурную медсестру, котораяпозволила соседу моего сына по палате провести в нее собаку. Мало того, чтонахождение бродячего животного в медицинском учреждении является вопиющим нарушениемгигиены, так еще мой сын, Григорий Варин, страдает аллергией на шерсть. Еслиподобное повторится, я буду вынуждена настаивать на переводе моего сына вдругое отделение. С уважением, артистка Зоя Варина».

В моей голове что-то щелкнуло. Минуточку! СОлегом Ветровым вместе лежал сын той самой Вариной? Умственно отсталый парень,за которого из чисто корыстных побуждений согласилась выйти замуж Гала Коротич?Я отлично помню рассказ Фатимы Бекоевой, журналистка написала материал, которыйчерез пару месяцев должен украсить страницы гламурного издания. Коротич радипиара своей коллекции согласилась дать откровенное интервью.

Похоже, судьбы бывших больных теснопереплелись между собой. Но Яценко, Ветров и Лузгина были вылечены ЛеонидомАркадьевичем, не повезло одному Григорию. Тот умер в ночь с одиннадцатого надвенадцатое от приступа астмы.

Я еще раз перелистала бумаги. Иногда самаямаленькая зацепочка способна стать путеводной звездой, которая направит вас крешению сложной задачи. И еще, как говорил известный герой: «Маленькая ложьрождает большое подозрение».

Ну каким образом Галина Короткова, она же ГалаКоротич, могла выйти замуж за Григория и получить от его матери квартиру вблагодарность за проявленное милосердие, если Варин умер в клинике? Кстати,самой Коротковой в тот момент в больнице не было. Зачем Галина придумала себеновую биографию? За каким чертом ей понадобился Урыльск? Гала была коренноймосквичкой! Почему она не сказала журналистке: «Жила с мужем-пьяницей, онвылечился, нашел себе другую и ушел к ней, благородно оставив мне жилплощадь».

– Долго еще сидеть намерена? – спросилаАнтонина. – Мне обед положен. Уйду на час. Тебе тоже придется архив покинуть.Посторонних одних тут оставлять нельзя.

– Спасибо, я уже закончила, – ответила я. –Последний вопрос: Леонид Аркадьевич умер?

– Недавно преставился, – кивнула Антонина. –Сердце подвело, возраст уже не молодой.

– Жена с ним работала?

– Эвелина Петровна? Да, они всю жизнь рядом.Их у нас зайчиками звали, – неожиданно улыбнулась Антонина, – ходили за руку.Эвелина Петровна была больше на подхвате, а Леонид Аркадьевич гений. Уж поверь,второго такого врача нет и не будет. Молодежь сейчас другая: звонок проорал,сумку собрал, и вон. Наплевать на больных, рабочий день завершился – домойпора. А Леонид Аркадьевич на ночь оставался, к нему люди после выписки в гостиходили. Святой человек!

– Не подскажете адрес Эвелины Петровны? –попросила я, вынимая кошелек.

Антонина указала на окно:

– Видишь башню блочную? Там она и живет.Седьмой этаж, квартира слева самая крайняя. Там еще картинка из плитки на полувыложена, вроде ромашки. А ты чего к ней засобиралась?

– Ну… поговорить надо, – не намереваясьоткровенничать, сказала я.