– Бардак крепчает! Давай ставь в женскиепалаты столько кроватей, сколько влезет. Мужиков некуда девать!

Леонид Аркадьевич почесал в затылке ипредложил:

– Можно еще кабинет иглотерапевта под палатупереоборудовать. Все равно Марина Ильинична ушла, никто иголками не лечит. Атам две комнатки: процедурная и приемная.

– Они крохотные, – вздохнул главный. – Нуладно, давай на всякий случай там вип-палату оборудуем. На двоих.

– Если к кроватям тумбочки не ставить, то впомещении четверо улягутся, – пообещал Леонид Аркадьевич.

– Поступай как знаешь, – отмахнулосьначальство. – Мы скоропомощные, никому отказать не имеем права. Бери ирефлексовую комнату, и коридор в ординаторской, и предбанник в моей приемнойтоже.

Не успел Леонид Аркадьевич оборудовать новуюпалату, как в нее положили больных. Сначала привезли молодую женщину, ПолинуЯценко, которая пыталась покончить с собой. Затем приняли Катерину Лузгину среактивным психозом. А через пять минут в том же помещении устроили алкоголикаОлега Ветрова. Кабинет рефлексотерапевта делила на две части стена изстеклоблоков, она не доходила до потолка. Женщины не видели Ветрова, затовеликолепно слышали его. Конечно, следовало отдать бывший кабинет четыремпредставительницам слабого пола, но когда Лузгину и Яценко там уже устроили,доставили Ветрова, и место ему нашлось лишь в новой палате.

– Нехорошо получается, – расстроился ЛеонидАркадьевич, – но в ближайшее время что-нибудь придумаем.

Утром в кабинет Буравкова вошла ухоженная ихорошо одетая дама.

– Меня зовут Зоя Варина, – представилась она.– Конечно, я не надеюсь, что вы вспомните меня, давно не снимаюсь, но некогда…

Леонид Аркадьевич вскочил из кресла.

– Зоя Варина! Актриса! Боже! Я ваш преданныйпоклонник! Чем могу помочь?

Актриса опустилась на стул.

– У меня несчастье, – прошептала она. – Васхарактеризуют как лучшего специалиста… умоляю… дайте честное слово, что никомуне расскажете… мой Гриша…

Слезы потоком хлынули из глаз Вариной. ЛеонидАркадьевич встал, запер дверь и сказал:

– Я врач, давал клятву Гиппократа и никогда ненарушал тайну пациента. Мы с женой посмотрели все картины с вашим участием,восхищаемся вашей удивительной красотой…

– Ах, дружочек! – прервала его Зоя, переставрыдать. – Вы только меня выслушайте!

Леониду Аркадьевичу было не привыкать узнаватьчужие секреты. В некотором роде он служил для своих больных этакой урной, кудасваливали душевный мусор и сливали негатив. Но история Вариной поразила врача.Нет, не фактами, а тем, насколько экранный образ Зои – а она всегда игралавеселых блондинок – не соответствовал настоящей судьбе женщины.

У Зои были муж Феликс, невероятно талантливыйматематик, мировая величина, сын Гриша, шикарная квартира, машина, дача, шубы,золото, брильянты, шумная слава и имидж абсолютно счастливой женщины. Варинойзавидовали тысячи советских баб, многие хотели бы оказаться хоть на пару днейна месте Зои, вот только никто и понятия не имел, как обстояло дело вдействительности.

Феликс был циклотимиком, его настроениеменялось мгновенно. Только что Варин купил жене цветы и тут же мог этим жебукетом отхлестать ее по лицу. В злую минуту Феликс охотно распускал руки, могударить Зою, швырнуть ее на пол и пнуть ногой. Актриса, боявшаяся, что слух онеподобающем поведении супруга дойдет до начальства и ему запретят выезжать заграницу, молча терпела побои. В доме никогда не было прислуги, хозяйствоактриса вела сама, справедливо полагая: домработница не станет молчать. Зоянаучилась лечить синяки бодягой и всегда держала лед в холодильнике. Когда мужвыбил ей два зуба, она храбро соврала стоматологу:

– Я поскользнулась и упала лицом на ступеньки.

Самое интересное, что Вариной удалосьсохранить тайну – их семью считали образцовой. После очередного припадка яростиВарин испытывал угрызения совести и кидался за подарками. Первую сумку «Марго»он преподнес супруге в Париже – после того, как вывихнул ей руку; вторую купилв Лондоне, чуть не утопив Зою в ванне; третья досталась ей в Италии, когдасупруг поколотил жену настольной лампой, и она, боясь обратиться к местномуврачу, целую ночь вытаскивала из ран мелкие осколки стекла пинцетом для бровей.

– Моя жизнь – каторга в цветах, – вздыхалаЗоя, – а муж – зверь с тортом. Но я любила Феликса за минуты раскаяния.Впрочем, нет, я обожала мужа даже в моменты его припадков. Только умоляла его:на людях сдерживайся и при сыне не дерись.

И что интересно: Феликс беспрекословновыполнял просьбу жены. Мило танцевал с ней на вечеринке у какого-нибудьВарвиано, который был фанатом Зои, а потом, вернувшись в отель, запирал номер иустраивал побоище.

Три года назад Феликс скончался, Зояпохоронила мужа и стала жить спокойно. У вдовы было много ценных вещей, она непереживала ни за свою судьбу, ни за будущее сына. Да, денежные сбережениярастаяли, но остались драгоценности, предметы искусства, в конце концов – сумки«Марго». Зоя отлично знала их стоимость.

Гриша тихо существовал возле матери, никакихпопыток уйти от нее он не делал. Окончил школу, поступил в институт, получилдиплом. Девушки молодого Варина не интересовали, и Зоя даже стала беспокоитьсяпо этому поводу. Еще ее пугало отношение сына к животным – парень мог ударитьсобаку, пнуть кошку… Впрочем, свое поведение он объяснял так:

– Я аллергик. Не дай бог случится шок – и яумру.

Иногда Зое становилось страшно: а ну как сынсо временем превратится, как и его отец, в циклотимика? Но она успокаивала себя– все нормально, Гриша просто боится заболеть.

А потом Григорий подцепил грипп, вирус уложилего на несколько недель в постель. Болезнь протекала тяжело, Зоя усиленнолечила сына и очень обрадовалась, когда температура упала.

– Отлично! – сказала мать, глядя на градусник.– Давай, попробуй встать и…

Договорить она не успела – мощный удар кулакаопрокинул ее на пол. Зое почудилось, что перед ней Феликс, настолькообезумевший сын походил на покойного отца.

То ли грипп так повлиял на здоровье Гриши, толи в нем проснулась дурная генетика, несчастная Варина не знала. Но ее жизньсловно сделала поворот назад. Поправившись, Григорий стал бить мать, но вотличие от Феликса у парня не бывало минут раскаяния. Молодой человек никогдане просил прощения, и с каждой неделей побои становились все сильнее. В концеконцов Зоя поняла: если не принять мер, сын ее попросту убьет!