корточки. И всё из-за неё! Какое уж тут счастье и здоровье, когда под боком сплошной стресс?! Ну, уж сын этой гадине не достанется!

Надежда Максимовна грозно выпрямилась и тут вдруг увидела такое, отчего её ноги превратились в жидкий студень.

Нет! Глаза её не подвели и ум не зашёл за разум. Гриша, её сын, собственной персоной вынырнул из кустов и подошёл к горилле. Дальнейшее не лезло ни в какие рамки! Он положил ей руки на плечи и прикоснулся губами к щеке!

Надежда Максимовна заметила, что лицо его при этом отображает щенячий восторг. Дрожь, пробежавшая по её телу, скрутила внутренности острой болью. На несколько секунд она задохнулась, а потом услышала свой крик:

— Нет! Не смей!

Под напором её крепкого тела ветхий забор соседки едва не рухнул. Надежда Максимовна на ощупь раздвинула доски — давно известную дорогу в соседский двор, вихрем прорвалась через куст одичавшей смородины и подскочила к сыну.

— Ты что делаешь? Немедленно оставь эту… эту… — Она подавилась словами, которых оказалось слишком много одновременно. — Эту уродину!

Выскочившие на крик Рита с детьми только распалили её гнев. Чёрная пелена на глазах расширилась до размеров Гришиного лица — белого-белого, как полотно.

Надежда Максимовна набрала в грудь воздуха:

— Как ты смеешь к ней прикасаться? — Она почти визжала. — Ты что, ослеп?

Не выбирая выражений, Надежда Максимовна наотмашь хлестала словами направо и налево. С каждой фразой крупное тело Милы вздрагивало и сжималось в комок. Втягивая голову в плечи, она крест-накрест прикрыла руками грудь, словно малыш, защищающийся от удара.

— Ну, хватит! Уходите прочь! — подала голос Рита.

Надежда Максимовна резко развернулась для ответа, но её остановил возглас сына:

— Мама, я люблю Милу и собираюсь на ней жениться.

От неожиданности она прижала кулак к горлу, затыкая протяжный стон.

— Что ты собираешься?

В глазах сына стояло тревожное ожидание. Он боялся! Надежда Максимовна воспряла духом: ведь если чуть-чуть поднажать, то он сломается. Она метнула взгляд на Милу, которая с убитым видом стояла рядом с Гришей, и возвысила голос:

— Гриша, иди домой, там поговорим спокойно!

Прежде на Гришу всегда действовали короткие приказы матери. Она знала, что тот не посмеет её ослушаться, он всегда был чуть трусоват. Когда Гриша сделал маленький, робкий шаг в сторону, она подумала: «Моя взяла!» Но Гриша вдруг повернулся и взял Милу за руку:

— Людмила будет моей женой, хочешь ты этого или нет.

Некрасиво дрогнув ртом, Мила уткнулась ему в плечо и заплакала.

Окаменев, Надежда Максимовна посмотрела на их сплетённые пальцы и почувствовала, как земля под ногами покачнулась из стороны в сторону, а зелень кустов стала серой.

* * *

Скуля, как побитая собака, Надежда Максимовна забилась в угол дивана и закрыла лицо руками. Сил хватило только дойти до дома и захлопнуть за собой дверь. Мир, который она тщательно строила для себя, рухнул, рассыпавшись на мелкие осколки прежней, благополучной жизни.

Муж чужой, сын предал — исподтишка и подло.

О, Боже, ещё неделю назад, да что там неделю — буквально вчера, общаясь в Интернете, она рассказывала знакомым об умном и перспективном сыне — победителе студенческих олимпиад. Надежда Максимовна вспомнила своё самоуверенное сообщение на форуме:

«Сами понимаете, что за первую попавшуюся я сына не отдам. Нам нужна девушка с образованием и из хорошей семьи».

И ответ: «Да-да, конечно! Мы тебя хорошо понимаем, Орхидея. Сами такие!»

Она буквально купалась в горячих откликах Интернет-подруг. И вот теперь, когда счастье почти подкралось к порогу дома, — полный крах.

«За что? — сверлил мозг главный вопрос. — Разве я заслужила такие удары судьбы? Не пила, не гуляла, в доме чистота и порядок, обед приготовлен, ребёнок присмотрен, дача как картинка… И вот эта сводница — новая соседка! Будь она неладна!»

Угнездившееся внутри озлобление выжигало внутренности колючим комком. Надежде Максимовне подумалось, что если бы сейчас был тридцать седьмой год, то можно было бы написать доносы. Кучу доносов, чтобы сейчас другие, а не она, валялись на полу и выли от горя и бессилия.

О, она не остановилась бы ни перед чем, пока твари, отнявшие у неё сына, не оказались бы на лесоповале. Там им самое место.

Не переставая рыдать, она сползла с дивана на пол и молотила кулаками по сиденью стула, пока не выдохлась. Время от времени она затихала и прислушивалась, в надежде, что Гриша прибежит домой и попросит прощения.

Громко шмыгнув носом, Надежда Максимовна взяла телефон и набрала номер мужа. В последний раз она звонила ему так давно, что не сразу разыскала в списке контактов.

— Вася?

— Надя? Что случилось? Почему ты звонишь?

Как она ни была расстроена, его тревога приятно царапнула самолюбие.

— Вася, у нас беда. Гриша…

— Что с Гришей? Надя, что с Гришей?!

— Не кричи, — она высморкалась, — наш Гриша решил жениться. — Она услышала в трубке облегчённый вздох, и это её разозлило. — Ты хоть бы спросил — на ком!

— И на ком?

— Ты видел подругу соседки? Ну, ту огромную девку с розовой чёлкой.

— Милу? — В голосе мужа зазвучало безмерное удивление.

— Ах, ты и имя её знаешь? Прекрасно! — Надежда Максимовна облизала губы. — Так вот она и есть наша будущая невестка.

Во время глубокой паузы Надежде Максимовне удалось перевести дыхание. Сознание, что муж сейчас тоже корчится от шока, принесло некоторое облегчение. Она даже смогла дотянуться до бутылки минералки и жадно сделать несколько глотков.

Молчание мужа затягивалось. В нетерпении Надежда Максимовна постучала об стол костяшками пальцев.

— Василий, ты что, язык проглотил?

Она ожидала гнева, растерянности, обиды, да чего угодно, но только не слов, вошедших в ухо, как горячий кинжал.

— Я горжусь сыном, — сказал муж, и его голос прозвучал холодно и отчуждённо. — Он не повторил мою ошибку.

* * *

Поступок сына заставил вернуться в прошлое.

Василий Константинович встал и подошёл к окну в своём кабинете. На заводском дворе лето робко обозначалось пёстрой клумбой вдоль пищеблока и несколькими кустами бузины с гроздьями алых ягод. Двое рабочих катили на тележке баллон с пропаном. Около складского помещения разворачивался погрузчик со стопкой ящиков с оборудованием.

Завтра надо сдавать отчёт, а ещё не подведён итог по новому проекту. Размышляя, Василий Константинович побарабанил пальцами по подоконнику:

«Значит, Гриша настоящий мужик. Не струсил в нужную минуту».

Он обернулся на стук в дверь.

— Вася, идёшь обедать? — спросил главный технолог, с которым они когда-то делили один кабинет и навсегда остались приятелями.

— Нет, иди один, я ещё поработаю.

Не в силах сосредоточится