Карасик немного оклемался, зашевелился. Родион обрушил емукулак на темечко. Соня, то ли всхлипывая, то ли азартно повизгивая, словноухвативший добычу не по зубам молодой волчонок, рвала неподатливые ремешки.Родион неуклюже помогал ей, весь во власти поднявшегося из глубин сознаниятемного, звериного. В голове, слева, вновь пульсировал мягкий комок.

Получилось! Ремешок лопнул. Он вспомнил о перочинном ноже,но слишком поздно – некогда теперь искать по карманам. Упершись подошвой вгрудь жертвы, сорвал пояс-бандаж. Голова незадачливого ухажера звучностукнулась оземь – ерунда, жить будет, земля мягкая…

– Вы что ж это, суки…

Родион резко обернулся. На них растерянно таращился смутноразличимый в полумраке мужичок в форменном аэрофлотовском бушлате и шапке скокардой, вида скорее пролетарского, чем начальственного. Выпивший, похоже. «Ахда, – с поразительной четкостью мысли подумал Родион, видя, что тот всееще держит руки возле незастегнутой ширинки, – отлить забрел в кустики…»

Неожиданно громко и отчетливо возопил «Чичиков»:

– Помогите!!!

Родион машинально пнул его под подбородок. Работяга,ошарашенно созерцая их, словно вдруг очнулся от наваждения – отпрыгнул иприпустил меж сарайчиков, вопя:

– Ребята, грабят!

И бежал, тварь, в ту же сторону, куда нужно было бежать им…Схватив Соню за руку, держа в другой пояс, Родион помчался вдогонку – он вовсене собирался вырубать непрошеного свидетеля, он не знал другой дороги, ноошалевший от страха свидетель в такие тонкости не вдавался, несся, как накрыльях, вопя от страха во всю глотку…

Соня вырвалась – ага, догадалась скинуть туфли. Зажав их вруке, высоко подняв другой юбку, припустила быстрее лани.

– Уйди с дороги, сука, зашибу! – заорал Родион,понимая, что терять им нечего.

Мужичонка ошалело вильнул – и они, обогнув его, промчалисьмимо, свернули за сарай, пробежали мимо рядка уродливых бетонных гаражей. Сзадипослышались крики и топот – подмога, что ли?

Родион успел еще подумать: «Если что-то с машиной…» Инаддал, боясь завершить фразу даже мысленно.

Есть Бог на свете! «Форд» темной глыбой торчал там, где егооставили. Связка ключей нелепо барахталась меж пальцев, Родион никак не моготыскать нужный, сзади слышался стрекот мотоцикла, а Соня, малость обеспамятевот страха, рвала запертую правую дверцу, громко ойкая…

Ага! Ключ сам собой воткнулся в скважину, такое впечатление.Родион головой вперед нырнул в машину, отпер дверцу для Сони, кинул ей под ногипояс и упал на сиденье. Задел при этом макушкой стойку двери, и боль на мигобожгла, ветвисто вонзилась под череп.

Но у него еще хватило собранности, чтобы прохрипеть:

– Ничего не потеряла? Все при себе?

– Туфли, цепочка… – протянула Соня ошалевшим голосом. –Все…

– Держись!

Машина рванулась вперед – навстречу приближавшемуся наполной скорости прыгающему желтому отсвету мотоциклетной фары. Понеслась поузкому проходу меж нелепых строений – лоб в лоб, на таран… Родион врубилдальний свет. В лучах фар увидел мотоцикл с коляской, прямо-таки набитый людьмив форменных бушлатах и в цивильном. Кажется, среди них был и тот, поддавший…

Слепя их фарами, Родион шел на таран. Сворачивать ему былонекуда. В последний момент мотоцикл метнулся в сторону, притерся к высокойкирпичной стене склада, мотор заглох, буквально в миллиметре от стекла левойдверцы пронеслись перекошенные физиономии – и «форд», мощно мурлыча мотором,вырвался на дорогу. У Родиона хватило соображения сбросить газ и пройти самыйопасный участок, где их могли заметить, не более чем на сорока, а потом,оказавшись на неосвещенной магистрали, вновь дал газ.

Погони не было. Машина неслась к Шантарску обгоняя редкиепопутки. Сорок километров одолели в считанные минуты. У поста ГАИ, серогобетонного домика, он сбавил скорость, почти прополз мимо. Никто его неостановил. В город он въехал, уже отойдя от испуга, тогда только сунул в ротсигарету, покосился на Соню:

– Не описалась?

– Иди ты, – откликнулась она весело. – Такие туфлизагубила, каблуки снесло напрочь…

– Ну, если речь зашла про обновки, значит, оклемалась… – сделалон вывод. – Работай давай…

Она торопливо принялась расстегивать многочисленные карманыпояса, вытряхивая деньги в пластиковый пакет, а когда он наполнился – вовторой. Туго спрессованные пачки, освободившись из кожаного плена, разбухли,как почки весной, доллары мешались с рублями в трогательном единении…

На пустыре близ озера остановились. Пояс и парик облилибензином, подожгли. Медленно вернулись к машине. Проехав до ярко освещенного,пустого в ночную пору здания «Шантарспецавтоматики», Родион притер машину ктротуару, обернулся к подруге и обнял так, словно хотел удушить. Соня замерла вего руках, послушно подставив губы, сердце у нее колотилось часто-часто, иРодион ощутил столь пронзительную нежность, что зарычал по-звериному Кровьжарко пульсировала в голове, пережитая опасность щекотала нервы, пробуждаянезнакомую людишкам толпы страсть – дикую, нечеловеческую, волчью…

Широкое заднее сиденье приютило их.

В пересчете на рубли они взяли сто одиннадцать миллионов.

На сей раз после бурчанья охранничка в радиотелефонВергилием Родиона в замаскированном эротическом Эдеме стала не давешняяпорочная куколка, а белохалатная крашеная блондинка лет сорока с лишним скислой физиономией профессиональной склочницы из коммунальной кухни. Лицо у неебыло, в общем, симпатичное, но столь замкнутое и брезгливо-отрешенное, что вкакую бы то ни было причастность данной особы к каким бы то ни было плотскимутехам поверить было решительно невозможно. Родион, шагая следом за ней на сейраз на третий этаж, поневоле казался себе самому вместилищем всех, какие толькосуществуют, пороков и извращений. Как и в прошлый его визит, коридор былпустынен, даже эзотерик в балахоне буддиста со своей малолетней напарницейкуда-то запропал.

За время пути Родион успел мысленно примерить на провожатуюсимпатичный черный мундирчик с рунами в петлицах и уверился, что ей такой нарядбыл бы к лицу. Когда она остановилась перед дверью, где вместо номеракрасовалась черная квадратная табличка с белым силуэтом кентавра, и сделалаприглашающий жест, отступив на шаг в сторону, Родион из чистого озорства сказалс поклоном:

– Данке шён…

Маленькое хулиганство к ощутимым результатам не привело. Онаи глазом не повела, замерев, как статуя. Родион, мысленно пожав плечами, нажална ручку двери. И оказался в небольшом уютном кабинете с единственным высокимокном, выходившим на тихую улочку Скрябина и примыкавший к ней сквер. Выдержановсе было в разных оттенках янтаря, от густо-медового, переходящего в красный,до бледно-золотистого. В огромном круглом аквариуме лениво шевелили плавникамияркие рыбки с роскошными вислыми хвостами, на стенах висели небольшие картины,как на подбор сибирские пейзажи – сосны, сопки, половодье жаркое, умиротворяющаясинева озер…