У меня, конечно, есть еще один, но он послабее, и если раньше мы могли продавать накопители на сторону, то сейчас только-только для личных нужд хватает. И всё из-за Шелагиных.

Неужели у Живетьевых есть еще где-то выход на Прокол? Причем, скорее всего, совсем низкоуровневый, если энергии от него идет меньше, чем от Прокола второго уровня.

— Ты мне еще здесь поплачь, чтобы я совсем размяк, — буркнул император. — Песцова я признал достойным наследником. Что там по второй части плана?

— Зачем мне тебе помогать? Выгоды ни мне, ни Коленьке. А заняться мне и без того есть чем.

— Поставлю твоего правнука губернатором. Оформим как передача князем княжества. То есть формально князем он станет.

— Денежки, Костенька, всем нужны денежки. Что толку от того, что он будет считаться князем Шелагиным, если повиснет на балансе Живетьевых? Ты меня этак вообще по миру пустишь. Аппетиты у Коленьки хорошие, их бы за твой счет утолять, а не за счет бедной ограбленной женщины.

— Я же сказал про губернаторство. И личная собственность Шелагиных тоже отойдет к нему, — сказал император, заставив меня остро пожалеть, что мы все же не отправили Николая в полет после его попытки нас взорвать. Любовь императора с Живетьевой, похоже, ничем не уничтожить. Не повлияет на нее просмотр видео. В идеале их бы в полет отправлять втроем. Глядишь, если высота будет хорошей, даже хваленая целительская регенерация не справится при приземлении.

— Слово? — недоверчиво уточнила Живетьева.

— Слово.

— Хорошо, решу вопрос с Шелагиными сама.

Она опять закряхтела, превратив голос в совершенно старушечий, и зашаркала на выход, возвращаясь той же дорогой, что и пришла. Когда расстояние между подельниками значительно увеличилось, император пробурчал себе под нос:

— Чтоб тебе шею на Шелагиных свернуть, карга старая. От тебя уже давно больше вреда чем пользы. Избавиться бы от тебя, да как?..

Но предупреждать князя Шелагина он не стал, не пошел в зал Совета, где ему наверняка принялись бы задавать неудобные вопросы про громкий визит Живетьевой.

Та из дворца вышла, огляделась, скромно засеменила к воротам, разбудила охранников, после чего спокойно села в автомобиль, который направился в ее новое поместье. Николая, видно, она пока решила не допрашивать — всё равно правды от него не дождешься. Вид старушка имела весьма задумчивый и не обращала внимания ни на что и ни на кого.

— Возвращаемся? — предложил я Шелагину-младшему. — Здесь все закончилось, и даже никто не умер.

Ехать подслушивать Живетьеву было бесполезно: она не станет ни с кем обсуждать, как ей ловчее убить Шелагиных, чтобы расчистить дорогу «Коленьке». И если займется нашим устранением, то только лично. А вот с императора станется поручить подбросить бомбу в самолет. Это не страшно, это можно будет выявить до взлета, если вдруг охранники прокараулят. Вариант похуже: взрывчатка будет доставлена, когда мы уже будем в воздухе. Но оба эти варианты предсказуемы, в отличие от того, что может придумать Живетьева.

Шелагин-старший и Беспалова вернулись почти сразу после нас. Князья на Совете приняли близко к сердцу информацию о нападении одинокой целительницы на дворец, но что-то противопоставить нападавшей не рискнули. И вообще отложили все обсуждения на завтра. А стоило только Живетьевой уехать, как и князья поторопились покинуть столь ненадежно охраняемое место.

Тем не менее Шелагин-старший решил прием не отменять, тем более что приглашены были только избранные. Человек десять, не более, с которыми разговор зайдет в том числе и об обнаглевших целителях.

Вскоре привезли заказанное вино, в количестве куда большем, чем потребуется на приеме. Не иначе как порадовать Олега, который переживал, что винный погреб пустует. Конечно, от такого количество он не наполнится, но здесь главное — начать. А там, глядишь, мы еще и коллекционных вин в каком-нибудь контейнере откопаем. Песец довольно потирал лапы, рассуждая, какие виды алкоголя и в каком количестве должны присутствовать в винном погребе настоящего замка.

Очень многое на себя взяла Беспалова — она проконтролировала все важные мелочи и уверяла, что мы не ударим в грязь лицом. Ударить в грязь лицом в малой гостиной, где мы решили проводить мероприятие, было сложновато. Там настолько все выглядело дорого и необычно, что, даже если бы мы забыли об угощении, гости могли бы этого не заметить. Очень уж пристально они изучали и мебель, и покрытие пола, и светильники. И задавали неудобные вопросы, на которые Шелагин-старший привычно отшучивался, говоря о том, что всё касающееся этого дома делалось в условиях высокой секретности.

Никаких серьезных разговоров не велось. Но это и не было целью: Шелагины хотели показать свою силу и значимость. И доказать, что они успешно выстояли в противостоянии с Живетьевыми. Вот только до конца этого противостояния было еще далеко.

Глава 30

Прием оказался совершенно бесполезным с политической точки зрения. Разве что мы заимели свидетелей существования нашего замка на момент моего признания: фотографировали гости много как снаружи, так и изнутри, активно высказывая своё1 восхищение. А вот в остальном жались, мялись и не говорили ничего, что могло быть использовано против них императором.

— Константин Николаевич остановил Живетьеву, даже не убивая, — прямо сказал один из них. — Кто из нас на такое способен? Я — точно нет. Да и не станет император с нами миндальничать, враз вынесет. Что вам неймется, Павел Тимофеевич? Компенсацию выплатили. Внука признали.

— Как признали, так и отберут, — мрачно ответил Шелагин, понимая, что в основной части планов потерпел безоговорочное поражение. — Думаете, всё это совершалось одними Живетьевыми, без поддержки императора? Если бы не мы, следующим мог оказаться кто-то из вас.

— Да с чего вы это взяли, Павел Тимофеевич? Живетьевы ополчились конкретно на вас, потому что собирались подмять ваше княжество, — уверенно сказал один, и остальные его поддержали.

Вели бы они себя так же трусливо, если бы знали, что император отрезан от реликвии? Это я и спросил у князя, когда все гости разошлись, а Беспалова решила опробовать все оставшиеся неопробованными режимы в бассейне.

— Они боятся умереть, Илья, — подтвердил Шелагин-старший. — Слишком зрелищной оказалась расправа над последним князем. И слишком быстрой.

— Реальная сила императора двенадцать кругов. Всё остальное при необходимости давала реликвия.

— Почему давала? Увы, и дает.

— У меня есть подозрение, что реликвия больше императору не подчиняется. С этим связано и его изменившееся состояние. Правда, убивать нас он не