— Подозрение? Не уверенность?

— Уверенности пока нет, — признал я. — Потому что у императора не было необходимости обращаться к реликвии.

Шелагин-старший задумался.

— Непохоже, чтобы сеть вышла из строя.

— Она и не вышла. Просто реликвия подчиняется теперь не императорской семье.

— Не императорской? Тогда какой же? Случайно, не нашей?

Я пожал плечами, отпираться было бы уже смешно. Да и как отпираться? Заявить, что не хотел, что оно само получилось? Под влиянием момента, в роли которого выступал Песец?

— Как бы это проверить? — тем временем продолжал размышлять Шелагин.

«Существует процедура настройки».

— Возможно, есть какие-нибудь процедуры, требующие императорскую реликвию в обязательном порядке?

— Были, но сейчас они не используются.

«Теоретически можно запустить процедуру проверки отклика от каждой реликвии».

«Князья их с собой не возят. Там же наверняка нужно присутствие на местах?»

«Да, вручную подтверждается».

«И не факт, что поймут, что нужно сделать, если процедура не использовалась давно. Императорская семья о ней забыла, почему бы не забыть княжеским семействам?»

— Запросить какую-нибудь основание найдется?

— Думать надо, как провернуть так, чтобы не попасть под подозрение. Но здесь уже без вариантов: либо мы, либо нас. Решением императора я не обманываюсь.

— Я сразу говорил, что у него в планах — убить нас всех.

— В наших планах нашей смерти нет, — хмыкнул Шелагин. — А по остальному мы подумаем. Кроме императора, нужно учесть еще Живетьевых. Там не только Арина опасна. Остальные тоже пауки еще те, хоть и помельче.

Это были только разговоры. Я чувствовал, что князь уязвлен нежеланием коллег поддержать. Хотя он был совершенно прав: если нас раздавят, в следующий раз целью будет кто-то них. А потом следующий. И так до тех пор, пока княжества не превратятся в губернаторства. Правда, я подозреваю, что при таком развитии событий на троне окажется если не сама Живетьева, то ее потомки. Судя по метке, в питомник она пока не вернулась и сидит у себя, полыхая злостью и генерируя новые планы. Жаль, что нельзя залезть к ней и императору в головы и прочитать всё, что они собрались делать.

Мне оставалось прокачивать доступные знания, чтобы играть с этими двумя наравне. Поэтому я пожелал Шелагину спокойной ночи, а сам отправился прокачивать артефакторику и до сна добил ее таки до возможности использования модуля следующего уровня. «Коллекцию монет» я всегда возил с собой, поэтому утром вставал с набором новых знаний, очень сейчас важных для меня.

Получил я кроме сочетаемости рун и совмещения разного типа артефакта на одной основе довольно много схем артефактов бытовой направленности. Но я уже понял, что прокачка идет куда интереснее и быстрее, когда не повторяешь то, что дано, а пытаешься создать нечто новое. Поэтому для себя я запланировал заняться вариантом защитного артефакта, благо время позволяло: в Верейск мы, пока идет Совет, не вернемся, а на Совет необходимости ехать у меня нет.

Разминку я делал в парке, порадовавшись, что наконец-то могу полноценно бегать, не наворачивая круги внутри совсем небольшого периметра, а чувствуя под ногами нормальное покрытие многочисленных аккуратных дорожек. Маршрут можно было варьировать хоть каждый день — размеры поместья это позволяли. И разминку можно было делать в разных частях огромного парка. Мне начинало нравиться мое новое приобретение не только как способ быстро переместиться между двумя важными точками.

Перед завтраком я даже успел поплавать, используя часть артефактов бассейна для большей отдачи от этого нехитрого действия. Ушел, когда появилась Беспалова, решившая тоже немного размяться с утра. Шелагиных же я встретил только в столовой.

Не успели мы приступить к завтраку, как позвонила охрана с сообщением о раннем визите.

— Живетьева, мать ее, — сказал Шелагин отключившись. — Лично приехала, паучиха старая. И ведь не принять не можем.

Судя по метке, это действительно оказалась Живетьева, причем в состоянии какого-то странного умиротворения. Пришла лично решать вопрос с Николаем?

— Калерия Кирилловна, я вам выдам набор артефактов на время визита Живетьевой, — предложил я. — Не нравится мне, что она к нам приперлась.

Беспалова возражать не стала. Она вообще взбледнула, когда услышала, кто пришел. За комплектом я сгонял очень быстро и столь же быстро после этого направился к воротам, впускать врагиню. Или не впускать. Вариант, что она хотела пообщаться только со мной, я не исключал. Запись я вел как на телефон, постаравшись пристроить его как можно незаметнее, так и на камеру Древних, прикрепленную к куртке. С Живетьевой никакая перестраховка не лишняя. Не нравилась мне ее Метка. Она отражала уверенность в своих силах. И это делало неуверенным уже меня.

— Илюша? Не торопишься меня встречать, — скорбно сказала она, лишь только я к ней подошел.

Из машины она вышла и явно не собиралась на ней добираться до парадного входа. Во всяком случае, к калитке она подошла сама, а не по требованию охранников. И сама хотела прогуляться.

— Здравствуйте, Арина Ивановна. Открывание ворот требует моего личного участия. Дистанционно я пока не могу сделать. А как я торопился вам навстречу, вы наверняка видели.

— Видела, Илюша. Я много чего видела. Участок мой, смотрю, преобразился. Или это иллюзия?

— Всего понемногу, — ответил я.

— Не зарегистрируют вашу иллюзию. Ты же теперь у нас княжеский наследник. Какая длинная подъездная дорога. Идти по ней и идти. Мог бы поближе дом установить.

— Если вы вернетесь в машину, я открою ворота.

— Да зачем эта суета? — она вздохнула. — Прогуляюсь я, Илюшенька. Посмотрю, что вы с моим участком натворили.

Она двинулась вперед, вертя головой по сторонам и чуть неодобрительно ею покачивая. Вид ей точно не нравился. Поди, уже решила, что совершенно напрасно отказалась от такого замечательного места в мою пользу. И прикидывала, как его отжать назад, да еще так, чтобы ей приплатили.

— С моим, Арина Ивановна, — поправил я. — Получил я его в качестве компенсации за действие ваших родственников.

— Несправедливо получил, — заявила она. — Натворил делов Эрни, а расплачиваться пришлось мне. Несправедливо это как-то.

На ней было темное пальто совершенно старушечьего бесформенного фасона, когда больше заботятся об удобстве, а не о внешнем виде. И толстый платок на голове был далек от элегантности, служил исключительно для тепла и казался если не возраста самой Живетьевой, то близко к этому. Если и была у посетительницы одежда получше, то ее явно не собирались использовать для визита