Эдик спохватился — о чем он думает в столь торжественный момент?! Все о работе, да о работе…стыдно. Само это вручение — его не подделать. Все это торжество — дорогого стоит. Эдик и не знает — сколько именно, питерцы оплатили.

Благодаря Президента за награду, Эдик пообещал приложить еще больше усилий для роста новой российской культуры.

Потом их пригласили в банкетный зал. Во время застолья разные официальные лица поначалу малость замуросили своими речами атмосферу, но первые же рюмки неофициальщины, растворяясь в награжденных, очистили ее до дружеского уровня, а вскоре, хотя до драк и песен дело так и не дошло, банкет принял совсем свободный характер. Люди вставали из-за стола, знакомились, разбивались на группки по интересам и профессиям, оживленно говорили, держа в руках бокалы и закусь. Эдик перед приходом сюда специально наелся, и довольно плотненько, чтобы лучше оценить кремлевскую кухню. Оценил. Кремлевское угощение аппетита не вызывало. Осетрина невкусная, да все, все — просто не лезет в рот. Людочкины угощения куда аппетитнее. Даже Мариванна готовила куда лучше кремлевских поваров. Пожалуй, и мальчишки, Витька и Колька, могли бы утереть носы, толстые и раскормленные, этим кремлевским стряпунам. Совсем ведь нюх потеряли. И в то время, пока все прочие орденоносцы трескали за обе щеки всякую всячину, сытый Эдик с грустинкой размышлял, что новая российская культура добралась и до кремлевской кухни. Вроде вил повара нагнали, а есть не хочется.

Конечно, банкет есть банкет, все по группам и сами по себе, все так, однако центр банкета присутствовал и перемещался по залу. Все исподволь, короткими взглядами, но наблюдали за Президентом России, который в дружеской и непринужденной обстановке, совсем без охраны, переходил от одной группки награжденных к другой, что-то спрашивал, слушал, беседовал. И Эдик от нечего делать наблюдал, гадая, о чем может беседовать Президент. Наверное, о достижениях всяких. Об успехах. Задачи ставит. Их можно ставить, задачи, разным промышленникам и ученым. А вот о чем беседовать, если вдруг бы пришлось ему, Эдику? Конечно, о культуре — среди награжденных представителем культуры был только он, недаром в смокинге. Все прочие — или спортсмены, или ученые, или промышленники, или военные. Эдик, не находя единомышленников, слонялся от одной группки к другой, прислушиваясь к разговорам. Больше всего тут было всяких предпринимателей. Послушал рассказ одного пищевика, как китайцы помогли переналадить макаронное производство на производство вермишели быстрого приготовления в пластиковых пакетах. Из тюремного опыта Эдик знал, что такую вермишель с разнообразными запахами грибов, куриц, ветчины и черт те чего зеки называли «пластмассой». Сытость она давала максимум на час, и снова голодный. Иные зеки жрали «пластмассу» килограммами, и всегда хотели есть. Эдик никогда не ел такой вермишели. Он не мог. Он ел обычные макароны. Он чуял фальшак.

В другой группе удалось послушать, как радиотелепузик в очках взахлеб вещал об электронике. Американские технологии, китайские специалисты, и вот они, российские телевизоры, наконец-то. Дешевые и почти такие же цветные. Словом, фальшак. Впрочем, Эдик не смотрел телевизор, потому что даже по японским «Соням» светился фальшак из Останкино.

Эдик было заскучал и перешел к спортсменам — по рожам видно, что не атлеты умственного труда, нет, атлеты воли. Он уже догадывался, какие разговоры тут можно услышать. Нечем страну прославлять и спортсменам, рекорды подделать очень трудно, почти невозможно. России приходится гордиться русскими спортсменами, выступающими под флагами других стран, которые платят, и куда сдернули эти спортсмены. Там производят классные допинги, которые никакой химанализ не берет. Российская же химия в таком упадке, что даже своим родным спортсменам не способна разработать новых допингов. Тем приходится пользоваться забугорными, бросовыми — и постоянно попадаться. Подойдя к спортсменам, Эдик услышал, что и те и впрямь талдычат про допинги, и ему снова стало скучно. Но одновременно его начала охватывать привычная тихая гордость за Родину. Только здесь, в Кремле, словно в фокусе, сосредотачиваются все тенденции ее развития, все направления ее развития, тут отчетливо виден ее путь. Он не ошибся, он находится в фарватере этого пути со своими подделками — и народ верно оценил его труд достойной наградой.

Эдику очень хотелось послушать, о чем тут говорят ученые — ведь должны же они тут быть, не все же сдернули еще из страны. Эдик помнил, что слова «за достижения в науке» в этом зале звучали точно. Кажется, тогда получал свою награду вот этот тип в военном кителе. Да, лицо явно не военное. У тех узкий лоб, но широкая челюсть, у этого — наоборот. Точно ученый, из засекреченных. Рад бы сдернуть, да не пускают — вот и не отвертелся от награды. Сойдет вместо денег, за труды на благо Родины. Жаль, что этот ученый тип связан с военными — ничего не расскажет. На погонах — генеральские звезды. Военная тайна, не расскажет нипочем, за что получил награду. Нипочем не расскажет, разве только за деньги, но Эдик, как на зло, взял с собой только мелочь.

В своих раздумьях Эдик как-то и не заметил, что «центр» тусовки приближается к нему, и настолько, что пора убраться с дороги…впрочем, потом он понял, что увернуться бы все равно не получилось — Президент перехватил его и отвел в сторону от стола, со словами:

— Наслышан о вас, Эдуард Максимович. — Президент совсем по дружески взял Эдика под локоток — чекистские привычки у человека, что поделать.

— От кого, можно узнать? — спросил Эдик с интересом. Кто это, в самом деле, накапал на Эдика самому Президенту? Явно не Танька.

— От многих людей, как ни странно, — президент усмехнулся. — Но в первую очередь, от директора ФСБ. Кстати, он специально попросил меня поговорить с вами, воспользовавшись этой церемонией. У вас была идея насчет некоего спецотдела по корректировке истории. Кажется, он вас не убедил в ее ненужности?

— Почему? Убедил. Но он не мешает, чего еще надо?

— Да, явно не убедил. — Президент еще раз улыбнулся. — Ну да, чего еще ждать от…как вы его назвали? Замшелый пень?

— Еще какой, — с искренним огорчением сказал Эдик. — По-моему, он муху поймать не способен, не то что террориста. Я говорил ему о будущем России, а он…чем он занят?

— Вы несправедливы, Эдуард Максимович. — Президент чуть поморщился. — Свои задачи он выполняет. Даже…слишком. Предложенная вами задача не его уровня. Это мой уровень. Ваш отдел «К» — давайте откровенно — оружие из арсенала информационной войны, стратегическое, наступательное и настолько мощное, что нам никто не позволит его применить.

— Я…не понимаю… — Эдик несколько растерялся.

— Недавно я был вынужден принять посла Израиля, — сухо сказал Президент. — По его просьбе. И не только его…просьбе. Он передал мнение своего правительства о том, что Россия сорвала переговоры с палестинцами, по американскому плану перемирия, так называемой «дорожной карты». Я отверг их претензии, как надуманные и не обоснованные, однако мы с вами знаем, что у них есть основания так утверждать, не правда ли?

— Я ничего такого не знаю. — Эдик совсем растерялся.