Неожиданно у Александры пересохло во рту. Она ощутила сильнейшую жажду, которую невозможно было удовлетворить водой.

Она запретила себе смотреть. Запретила хотеть.

Еще очень многое нужно было сделать. Слишком многое поставлено на карту. Ей есть о чем думать и тревожиться, помимо отвлекающих проявлений его необузданной мужской силы.

Кроме того, он был абсолютно невыносим весь день, превращая каждое путешествие с грузом по тоннелю в открытое соперничество и взваливая на свои плечи самую тяжелую ношу.

Один раз он всучил Форсайту ящик с костями животных, ехидно заметив, что кости полые и легкие. После этого он поднял загруженный железным оружием ящик размером с небольшую лошадь и припустился рысью – рысью! – по тоннелю.

Стоит ли удивляться, что он выпил почти целое ведро воды?

Александра не могла решить, кто ее раздражает сильнее: Редмейн, который ведет себя как глупый самонадеянный подросток, или она сама, которая втайне восхищается его силой.

И в довершение всего Джулия постоянно вертелась под ногами и наслаждалась происходящим. Она везде ходила, все трогала, крутила в руках, роняла и не поднимала и изводила Форсайта и Александру бесконечными глупыми вопросами.

Что касается бедного доктора Форсайта, сила которого была поставлена под сомнение перед рабочими и двумя женщинами, он делал все от него зависящее, чтобы не отстать от Редмейна.

Помимо этого Александра чувствовала огромную ответственность за хрупкие кости, да и письмо шантажиста, казалось, уже прожгло дыру в кармане ее юбки и грозило вот-вот через нее вывалиться. В общем, напряжение было слишком велико. Мышцы сводило от напряжения, и от плеч к затылку уже начала подниматься боль.

Форсайт подошел к Редмейну, все еще стоявшему у ведра с водой, и стал ждать своей очереди. Он выглядел совершенно измотанным – весь в поту, с покрасневшим лицом – таким она его никогда не видела.

Пожалев его, она ободряюще улыбнулась. Форсайт улыбнулся в ответ, но его тут же отвлекла Джулия.

Этот обмен взглядами не остался незамеченным Редмейном, который сразу поставил ковшик и направился к жене.

Заметив огонь в его глазах, Александра едва не выронила бедренную кость и сосредоточилась на работе. Она не подняла глаз, даже когда муж подошел к ней вплотную и заговорил:

– Ты можешь расточать ему свои милые улыбки, жена, – шепнул он ей на ухо, – потому что все твои чувственные стоны и вздохи – мои.

Проигнорировав трепет крыльев бабочек в животе, Александра покосилась на Форсайта, желая убедиться, что он не слышал непристойное замечание.

Форсайт склонил голову к Джулии и вроде бы не обращал на них внимания.

Александра повернулась к мужу, потрясая бедренной костью… И напрочь забыла, что хотела сказать.

Почему он все время так маняще пахнет? Даже запах его пота нельзя назвать отталкивающим – чисто мужской мускусный запах со слабой примесью соли.

Она сумела произнести только два слова:

– Ты недобр.

Редмейн пожал плечами, наклонился и чмокнул жену в подбородок.

– Я честен, – сообщил он.

– Ты ведешь себя нелепо… скандально…

– Так кто же из нас недобр? – Редмейн ткнулся носом в чувствительную кожу за ушком жены.

Она оттолкнула его, не потому что хотела, а потому что понимала опасность его пьянящих прикосновений.

– Это последние кости. – Чтобы отвлечь мужа, она протянула ему берцовую кость его предка. – Должна признать, мужчины линии Редмейнов обладают замечательным физическим строением. Ивар всего на пару дюймов ниже тебя, но бьюсь об заклад, он был таким же большим и сильным. И еще у него здоровые зубы. У тебя тоже.

Пирс провел кончиком языка по зубам, словно проверяя их здоровье, а его глаза сияли, словно море в ясный летний день.

– Поэтические комплименты моей жены не могут не радовать, – заявил он и вздохнул.

Александра нахмурилась, решив не поддаваться чарам.

– Я обнаружила несколько сломанных и сросшихся костей, – сказала она. – Вероятно, большинство переломов получено в сражениях, однако большая берцовая кость была сломана еще в детстве. Но во всем остальном он был здоров и крепок. Коленные чашечки не повреждены, суставы здоровы. Причина смерти, вероятно, как-то связана с внутренними органами, поскольку кости не имеют признаков заболевания, по крайней мере на первый взгляд.

– Здоровый мужчина. – Пирс кивнул, с уважением взирая на кости. – Мне повезло иметь такого предка.

– Это был очень сильный мужчина, – задумчиво проговорила Александра. – Настоящий лидер. И с его стороны было бы несправедливо считать, что другие могут ему соответствовать. Такое попросту невозможно.

– Я понял. – Он ухмыльнулся, косясь на Форсайта. – Полагаю, другие были достаточно разумны, чтобы не бросать ему вызов. А если они это делали, он ломал не только их тела, но и волю. – Пирс попытался вытереть со щеки жены пятнышко грязи, но только размазал его. – Будь благодарна, жена, что ты вышла замуж за герцога, а не за варвара, одержимого страстью к разрушению, – сказал он, поцеловал ее в губы, после чего взял у нее из рук берцовую кость предка и аккуратно положил ее в ящик.

Александра уставилась на мужа, не в силах решить, какое действие оказывает на нее его поведение: приводит в ярость или смущает. А он в это время легко закрыл ящик крышкой и пристукнул по ней не молотком, а кулаком.

Первый поцелуй за четыре дня, и тот не для того, чтобы порадовать ее или даже его, а чтобы заявить свои права на нее перед другим мужчиной, которого он безосновательно считает соперником.

Неужели все мужчины такие?

– Я пью чай с Джулией, – мрачно сообщила она. – Будь осторожен с предком. Хотя, как я недавно узнала, кости очень легкие, их все равно следует переносить с особой аккуратностью.

Александра подхватила юбки и повела Джулию к выходу. Форсайт молча ждал позади, оставив последний ящик Редмейну.

Сопровождаемые смехом герцога, они направились по тоннелю к выходу, а Пирс, судя по громкому кряхтенью, взвалил на плечи последний ящик и последовал за ними.

Александра глубоко дышала, стараясь успокоить огонь в крови. Не то чтобы она сердилась на мужа. Вовсе нет. Да и как она могла сердиться? Он во всем ей потакал. Особенно сегодня утром, согласившись на все ее финансовые предложения.

Нет, она не была сердита. Просто… немного недовольна. Всем. Всем миром. Она весь день провела в окружении прошлого, страшась будущего и подозревая во враждебности всех, кто оказывался рядом.

Это изнурило ее.

Она не пойдет на ужин, решила Александра. Она приподняла юбки, чтобы подняться по ступенькам и, наконец, выйти из катакомб на солнечный свет. Возможно, она даже предпримет еще одну попытку сблизиться с мужем. Ей казалось, что его терпение подходит к концу.