Я попробовал проявить настойчивость, еще раз прибегнув кнаводящим вопросам, которые я взял себе за правило не задавать. Завел разговоро привидениях. Упомянул, что очень многие люди считали, будто в особнякеводятся привидения.

– Думаю, если бы это было так, вы бы знали, –сказал я.

Не уверен, что Ллуэллин понял меня. Он вернулся за своюконторку, сел и, когда я уже решил, что ответа мне не дождаться, вдругзаговорил. По его словам выходило, будто в доме было что-то не так, но он незнал, чем это объяснить.

– Там было нечисто, – сказал он, и на лице еговновь появилось отвращение. – Я мог бы поклясться, они все об этом знали.Иногда у меня возникало такое чувство, будто… за нами кто-то все времянаблюдает.

– Может, за этим что-то скрывалось? – не отставаля от старика – я ведь тогда был молод, безжалостен и полон любопытства, к томуже еще не понимал, что значит быть старым.

– Я пытался обсудить это с Джулиеном, – ответилЛлуэллин, – говорил, что оно в комнате, рядом с нами, что мы не одни, чтооно… наблюдает за нами. Но каждый раз он посмеивался, как любил посмеиватьсянад всем остальным. Он уверял меня, что нельзя быть таким стеснительным. Но ямог бы поклясться, что оно было там! Оно появлялось каждый раз, когда мы сДжулиеном… сами знаете… были вместе.

– А вы сами видели что-нибудь?

– Только в последние дни, – сказал он, потом ещечто-то добавил, но я не смог разобрать. Когда же я опять начал настаивать, онпокачал головой и многозначительно поджал губы, что было его привычкой. Затемон перешел на шепот. – Должно быть, мне все привиделось. Но я мог быпоклясться, что в те последние дни, когда Джулиен был уже совсем плох, оноточно было там. Оно было в комнате Джулиена, оно было в его постели.

Старик взглянул на меня, как бы оценивая мою реакцию. Уголкиего губ скривились в усмешке, глаза поблескивали из-под кустистых бровей.

– Жуткое, жуткое существо, – прошептал он, качаяголовой, и его всего передернуло.

– Вы видели его?

Он отвел взгляд. Я задал еще несколько вопросов, но ужепонимал, что потерял его внимание. Когда он снова заговорил, я сумел разобратьнесколько слов: другие обитатели дома знали об этом существе, знали ипритворялись, что не знают.

Потом он взглянул на меня и сказал:

– Они не хотели, чтобы я знал о том, что им известно.Они все знали. Я сказал Джулиену: «В этом доме есть еще кто-то, и ты егознаешь, как знаешь его вкусы и прихоти, но ты отказываешься признаться мне вэтом». А он ответил: «Да брось ты, Ричард», и использовал всю свою силуубеждения, так сказать, чтобы заставить меня, знаете ли, позабыть обо всем. А затем,в ту последнюю неделю, в ту ужасную последнюю неделю, существо появилось в егокомнате, в его постели. Я знаю точно. Я проснулся в кресле и увидел его. Уверяювас. Я увидел его. Это был призрак мужчины, и он занимался любовью с Джулиеном.Боже мой, какое зрелище. Я ужаснулся, потому что понял: этот мужчина ненастоящий. Он не мог быть настоящим. И тем не менее я видел его.

Ллуэллин отвел взгляд, и губы его задрожали еще сильнее. Онпытался вынуть из кармана носовой платок, но у него ничего не получалось, апомочь ему я не решился.

Я принялся дальше расспрашивать его, формулируя вопросы какможно мягче. Мой собеседник либо не слышал меня, либо не хотел отвечать. Старикобмяк на стуле, и вид у него был такой, словно в любую минуту он мог умереть отдряхлости.

Потом он покачал головой и заявил, что больше не в состоянииразговаривать. Вид у него действительно был крайне изможденный. Ллуэллинсказал, что больше не проводит в лавке целый день и скоро отправится наверх. Ясердечно поблагодарил его за фотографии, а он пробормотал, что был рад повидатьменя и ждал моего прихода, чтобы подарить эти снимки.

Больше я никогда не видел Ричарда Ллуэллина. Он умер черезпять месяцев после нашей последней беседы, в начале 1959 года. Похоронили егона Лафайеттском кладбище, недалеко от Джулиена.

Можно было бы привести здесь и другие истории о Джулиене.Вероятно, многое еще предстоит обнаружить.

Но для целей данного повествования достаточно упомянуть лишьтот факт, что у Джулиена был еще один друг, о котором нам известно: мужчина,пользовавшийся его особым расположением. Этот мужчина уже описан в досье каксудья Дэниел Макинтайр. Позже он женился на Мэри-Бет Мэйфейр.

Но у нас появится повод рассказать о Дэниеле Макинтайре всвязи с Мэри-Бет. Поэтому будет правильно, если мы сейчас перейдем в нашемповествовании к самой Мэри-Бет, последней великой Мэйфейрской ведьмедевятнадцатого века и единственной, кто мог соперничать в силе с ее предкамивосемнадцатого века.

Было десять минут третьего. Майкл остановился только потому,что не мог иначе. Глаза закрывались, и ему ничего не оставалось, кроме каксдаться и немного поспать.

Он посидел немного, вперив взгляд в папку, которую толькочто закрыл. Стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Войдите, – сказал он.

Тихо вошел Эрон. На нем были пижама и шелковый клетчатыйхалат, перетянутый поясом.

– У тебя усталый вид, – сказал он. – Отдохни.

– Придется, – согласился Майкл. – В молодостия мог долго продержаться, накачиваясь кофе. Но те дни в прошлом. Глаза простослипаются.

Он откинулся в кожаном кресле, поискал в кармане сигареты изакурил. Потребность поспать внезапно стала такой неотвратимой, что он закрылглаза и чуть не выронил сигарету. Мэри-Бет, думал он, я должен прочесть оМэри-Бет. Так много вопросов…

Эрон устроился в кресле с подголовником, стоявшем в углу.

– Роуан отменила заказ на ночной рейс, – сообщилон. – Завтра ей придется лететь с пересадкой, так что в Новом Орлеане онабудет во второй половине дня.

– Как тебе удается узнавать такие вещи? – сонноспросил Майкл, но на самом деле его интересовало совсем другое. Он еще разлениво затянулся сигаретой и уставился перед собой, в тарелку с нетронутымибутербродами, которые превратились в засохшую массу. Он так ничего и непоел. – Отлично. Если я проснусь в шесть и сразу начну читать, то к вечерукак раз закончу.

– А потом мы поговорим, – сказал Эрон. – Намнужно о многом поговорить, прежде чем ты увидишься с ней.

– Знаю. Поверь мне, я все понимаю. Скажи, Эрон, какогочерта я ввязался в это дело? Зачем? Почему я вижу этого человека с самогодетства? – Он опять затянулся. – А ты не боишься этого призрака?

– Конечно, боюсь, – ответил Эрон без малейшегосомнения.

Майкл удивился: