Впрочем, я могу вам рассказать нечто странное о похоронахДжулиена. Мэри-Бет совершила необычный поступок. Прощание устроили в главномзале, разумеется. Джулиен лежал в открытом гробу, очень красивый, и попрощатьсяс ним съехались Мэйфейры со всей Луизианы. Две улицы возле особняка былизапружены экипажами и авто. Шел ливень, да еще какой! Казалось, ему не будетконца. Дождь стеной стоял вокруг дома. Но главное было не в этом. Родственникиустроили бдение у гроба. Разумеется, это не были поминки перед погребением, какпринято у ирландцев, слишком уж шумно они себя вели для такого случая, но винои угощение подавали, и судья, естественно, напился вдребезги. И в какой-томомент, среди всего этого шума и суеты, в доме, где было полно людей и в зале,и в прихожей, и в задней столовой, и в библиотеке, и на лестнице – в общем,везде, – Мэри-Бет пододвинула к гробу стул с высокой спинкой, села,опустила руку в гроб и взяла мертвого Джулиена за руку. Она так и просидела натом стуле все время, погрузившись в дрему и склонив голову набок, не выпускаяруки Джулиена, а родственники чередой шли прощаться, преклоняя колени передгробом.

Очень трогательное зрелище. И как я ни ревновал к нейДжулиена при жизни, в эту минуту я ей все простил. Мне самому хотелосьпоступить так же. Покойный Джулиен был очень красив. Видели бы вы то мореоткрытых зонтов на кладбище на следующий день! А когда гроб опустили в склеп,уверяю вас, внутри у меня что-то умерло. И в ту минуту Мэри-Бет подходит комне, обнимает меня за плечи и шепчет так, чтобы мне было слышно: «Au revoir,mon cher Julien!»[16] Она сделала это для меня, я знаю. Она сделала это дляменя, и это был ее самый добрый поступок по отношению ко мне за всю жизнь. И досвоего смертного часа она отрицала, что Джулиен когда-либо писал автобиографию.

Тут я перевел его рассказ в другое русло, спросив, плакалали на похоронах Карлотта.

– Вот уж нет. Даже не помню, была ли она там. Такаяужасная девочка. Угрюмая и враждебная. Мэри-Бет относилась к этому спокойно, ноДжулиен всегда очень огорчался из-за нее, и Мэри-Бет приходилось егоуспокаивать. Джулиен как-то сказал мне, что Карлотта попусту растратит своюжизнь, точно так, как растратила его сестра, Кэтрин.

«Некоторым людям не нравится жить, – сказал он. Нестранно ли это? – Они просто не выносят саму жизнь и воспринимают ее каккакое-то ужасное заболевание». Тогда я просто рассмеялся. Но с тех пор я частовспоминаю эти слова. Джулиен любил жизнь. По-настоящему любил. Он первый всемье купил автомобиль. Вы не поверите, это был «Штутц-Бэркат»! И он катался вэтой штуковине по всему Новому Орлеану. Он обожал автомобильные прогулки!

Обычно он усаживался на переднее сиденье рядом со мной – я,разумеется, садился за руль, – завернутый в плед, в защитных очках, ихохотал и веселился всю поездку, особенно когда мне приходилось вылезать измашины, чтобы завести ручкой эту колымагу! Впрочем, это действительно быловесело. Стелла тоже любила эту машину. Жаль, у меня ее нет теперь. Знаете,Мэри-Бет пыталась подарить ее мне, а я отказался. Наверное, не хотел за нейсмотреть. Следовало все же принять подарок.

Мэри-Бет позже подарила эту машину одному из своихкавалеров, какому-то ирландскому парню, которого наняла кучером. Насколько япомню, он ничего не смыслил в лошадях. Да ему и не нужно было. Кажется, позжеон стал полицейским. И она подарила ему машину. Я знаю, потому что однаждывидел его в этой машине, мы поговорили, и он рассказал мне о подарке.Разумеется, он ни слова не сказал против бывшей хозяйки. На это ему умахватило. Но представьте только, что ваша хозяйка запросто дарит вам машину.Можете мне поверить, некоторые фокусы Мэри-Бет доводили ее родственников добешенства. Но они не осмеливались говорить с ней об этом. А она держалась какни в чем не бывало и поступала так, как ей заблагорассудится, словно самыестранные номера, которые она выкидывала, были абсолютно в порядке вещей.

Но знаете, несмотря на всю ее холодность, она любила жизньничуть не меньше Джулиена. По-настоящему любила. Да, Джулиен жил со вкусом. Егои стариком-то нельзя было назвать.

Джулиен рассказал мне, как они вместе с Кэтрин развлекалисьдо войны. Он проделывал с ней тот же трюк, что и с Мэри-Бет. Только в те дниеще не было никакого Сторивилла. Они отправлялись на Галлатен-стрит, в прибрежныйбар с самой дурной репутацией. Кэтрин наряжалась молодым матросом, а головуобвязывала бинтами, чтобы спрятать волосы.

«Она была восхитительна, – говорил Джулиен, –видел бы ты ее тогда. А потом этот Дарси Монехан погубил ее. Она продала емусвою душу. Послушай меня, Ричард, если ты когда-нибудь будешь готов продатьсвою душу, то не продавай ее другому человеку. Даже думать об этом – скверноедело».

Джулиен часто говорил странные вещи. Конечно, к томувремени, когда я появился в том доме, Кэтрин была уже выжившей из ума старухой.Просто сумасшедшей, уверяю вас, упрямо бубнила одно и то же, действуя людям нанервы.

Обычно она сидела на скамейке на заднем дворе иразговаривала со своим покойным мужем, Дарси. Джулиен находил этоотвратительным. Как и ее религиозность. И мне кажется, она имела какое-товлияние на Карлотту, хотя та и была совсем маленькой. Впрочем, я никогда не былв этом уверен. Карлотта часто ходила вместе с Кэтрин на мессу в собор.

Помню, как-то раз Карлотта жутко поругалась с Джулиеном, ноя так и не узнал, из-за чего произошла ссора. Джулиен был таким приятнымчеловеком, он так легко нравился людям. Но этот ребенок не выносил его.Карлотта не могла даже находиться рядом с ним. Они закрылись в библиотеке икричали друг на друга. Кричали по-французски, так что я не понял ни слова.Наконец Джулиен вышел и отправился наверх. В глазах его стояли слезы, лицо былооцарапано, и он прижимал к царапине платок. Думаю, эта маленькая чертовканапала на него. Это был единственный раз, когда я видел, что он плачет.

А эта ужасная Карлотта, холодная, злобная девчонка, простостояла и смотрела, как он поднимается по лестнице, а потом заявила, что пойдетна крыльцо дожидаться возвращения папочки.

Мэри-Бет услышала и сказала: «Что ж, тебе придется ждатьочень долго, потому что отец уже напился в клубе, и в карету его посадят нераньше десяти. Так что надень пальто, прежде чем выходить на улицу».