– Что такое? – забормотал мужик, нервно раскуривая«Золотую Яву». – Все правда, ни слова лжи.

– Да ну, – хмыкнула я, – ой ли?! Сам толькочто по квартире бродил да удивлялся, что неуютно тут. Где же здесь четырекомнаты с евроремонтом, а? Где мебелишка дорогая? Ну, предположим, кожаныйдиванчик, хрусталь, картины и ковры я вывезла, но комнаты-то, комнаты где? Чегомолчишь?

Константин подскочил на стуле.

– Так не об этой квартире речь шла!

– А о какой?

Ребров молчал, судорожно разминая в пепельнице окурок.

– Давай, говори, – злилась я, – если где ещеапартаменты у брата были, то мне только лучше. Четыре комнаты дорого стоят,разом все свои проблемы решу! Что воды в рот набрал? Сказать-то нечего, ну ипаскуда ты, дрянь просто. Из-за тебя человек погиб, хоть это понимаешь? Нет ине было у Вовки шикарных теремов!

– А вот и были, – взвился Ребров, – нечегоменя оскорблять, я лично внутрь заходил, все как есть описал! Кухняитальянская, в ванной джакузи, на окнах бархат, шкафы-купе с зеркалами, диваныс креслами из лайки, на полу туркменские ковры ручной работы, а в баре сплошьфранцузский коньяк да шотландское виски…

Я разинула рот. Чего-чего, а такого поворота событий неожидала.

– В подземном гараже у него джип стоит «ЛинкольнНавигатор», – пошел в наступление мозгляк, – не копеечная машинка,мне на такую всю жизнь работать надо.

Я растерянно выдавила из себя:

– Но Володя ничего не рассказывал!

Заморыш хмыкнул:

– Ну, нашла аргумент. Небось боялся, что узнаешь проденьжата и сядешь на шею. Родственнички все такие подлые. Мои, к примеру, какпочуют, что у сына и внука в кармане монеты звякают, живо клянчить принимаются.Лекарства им купи, еды, сладкого да кислого. Так что я хорошо этого майорапонимаю, для себя пожить хотел, опять же афишировать доходы не собирался,отпускник!

– Кто, – не поняла я, – почему отпускник?

Константин мерзко захихикал:

– Анекдот не знаешь? Ну слушай тогда. Стоят рядом двашикарных каменных дома с садом и бассейнами. Хозяева на скамеечке сидят. Одинговорит:

«Ну, у меня понятно, откуда деньги, я владею нефтянойскважиной, но ты где средства на сладкую жизнь берешь? Ведь работаешьпрокурором, так откуда доходы? Зарплата небось копеечная!»

Прокурор отвечает:

«Жалованье и впрямь копеечное, а вот отпускные хорошие, наних живу».

«Да ну? – удивился нефтяной магнат. – Неужели приерундовом окладе такие отпускные бывают?»

Прокурор только ухмыльнулся:

«А это смотря кого отпускать!»

Ребров тихонечко засмеялся:

– Поняла? Видать, у твоего брательника отличныеотпускные имелись.

Подавив припадок злобы, я спросила:

– И кто же тебе про Костина рассказал? И вообще, как тыоказался журналистом, если работаешь агентом?

Ребров молчал.

– Чего язык проглотил?

– Некогда лясы точить, в три часа люди придут договорподписывать, мне пятьсот баксов принесут, между прочим, я живу на комиссионные.

– Очень жаль, – вздохнула я, – но я ужесказала, что ты не выйдешь отсюда, пока все не расскажешь. Плакали твоиденежки, другому достанутся, тому, кто сегодня подсуетится.

– Да говорить нечего, – возмутилсяКонстантин, – я подрабатываю в риелторской конторе, на гонорары непрожить…

– Давай-ка, дружочек, по порядку, – велелая, – кстати, только от тебя зависит, когда отсюда вырвешься.

– И как ты дверь без ключа откроешь? – неожиданнооживился карлик.

– Не твое дело, говори быстро.

Ребров тяжко вздохнул и решился:

– Тут никакого секрета и нет, ничего противозаконного яне делал.

Наверное, он очень хотел получить свои комиссионные, потомучто быстро-быстро рассказал всю свою биографию.

Тягу к печатному слову Костик испытывал всегда, ну, нравилсяему до дрожи процесс вождения ручкой по бумаге. Именно ручкой, потому что накомпьютер денег у него нет. Ребров рано женился, обзавелся двумя спиногрызами илишней копейки никогда не имел. Однако и образования у него тоже не было.Правда, после школы пытался поступить на факультет журналистики МГУ, но разветуда без блата пролезешь? Впрочем, в более демократичный полиграфический онтоже не попал, и пришлось Костику идти в армию. И вот тут ему несказанноповезло. Судьба занесла юношу в самую обычную воинскую часть, расположенную вгороде Волоколамске. Отчего-то там и слыхом не слыхивали о дедовщине, офицерыбыли приветливы, а сержанты строги, но справедливы, и кормили хорошо, сытно идаже вкусно. И еще там имелась крохотная типография, где выпускали газету частипод немудреным названием «На страже Родины». Стоит ли говорить, что Костя сталсначала самым активным корреспондентом, а потом и главным редактором листка.

Дело он поставил так хорошо, что полковник Михалев,начальник воинского соединения, предложил Реброву после окончания службы работув Москве. Брат Михалева выпускал многотиражную газету в одном из московскихНИИ, работающих на оборону. Костик с радостью согласился – так начался его путьк высотам журналистики. Но, честно говоря, далеко Ребров не ушел, трудился восновном в крохотных изданиях, выходивших на плохой бумаге маленьким тиражом.Но в Союз журналистов вступил и заказал себе визитные карточки, на которыхстояло: «Константин Ребров, литературный сотрудник, член Союза журналистовСССР».

Потом страна развалилась. Вместе с тысячами людей Костя осталсябез работы. Многотиражные издания тихо отдали богу душу. А в те газеты ижурналы, что выросли словно грибы после дождя, его никто брать не хотел. Насмену «старым» журналистам приходила новая поросль, и главные редактораинтересовались:

– Компьютером владеете? На каких иностранных языкахразговариваете? Где ваш диплом о высшем образовании?

Побарахтавшись в море неприятностей, Ребров пристроилсяагентом в контору, но занятия «писательством» не бросил. Теперь он былвнештатным корреспондентом, приносил статьи и очерки в разные издания. Егопечатали, правда, не слишком часто. Прожить на гонорары было невозможно, иосновной «кормилицей» стала контора по продаже недвижимости. Но тамКонстантином гордились, считали чуть ли не Львом Толстым, каждую публикациюторжественно вывешивали на специальной доске у входа, и секретарь словноневзначай показывала клиентам газетные вырезки, приговаривая: