что наилучшим наставником в деле обучения необходимым производственным навыкам является сам еврей, и я уверен, что самые лучшие результаты даст система, при которой при каждом работнике-еврее будет находиться дублер-нееврей, которого еврей будет обязан как можно лучше обучить профессиональным навыкам. Как только этот заместитель будет, по мнению экспертов, в состоянии полностью перенять работу еврея, последнего можно будет исключить из экономической жизни. Всё это должно быть выполнено без единого исключения. Таким образом, можно будет воспитать преемников, которые своей старательностью и способностями рано или поздно будут в состоянии заменить всех занятых в экономической жизни города Черновцы евреев и сделать их ненужными[806].

Каковы были мотивы вмешательства Ф. Шельгорна? В своих мемуарах он утверждал, что им двигали соображения гуманности и отвращение к преследованию невинных людей. Он настаивал, что аргумент об экономической незаменимости евреев был придуман им как предлог, чтобы предотвратить депортацию как можно большего количества евреев. Сам же он не был убежден в том, действительно ли присутствие евреев в Черновцах было необходимо для восстановления местной экономики[807]. Независимо от того, соответствует ли объяснение Ф. Шельгорна истине или нет, несомненно, именно его инициатива и его аргументация убедили И. Антонеску пересмотреть свой первоначальный приказ[808].

К. Калотеску поручил Ф. Шельгорну, В. Ионеску и Т. Поповичу заняться отбором еврейских работников – специалистов, необходимых промышленным предприятиям, но немецкий консул уклонился под предлогом невмешательства во внутренние дела Румынии[809]. Т. Попович созвал лидеров еврейской общины и поручил им составить список освобожденных от депортации лиц и их семей, предоставив для этого самое большое помещение в своей резиденции. Весть о том, что определенные категории евреев останутся в городе, оказала мобилизующее воздействие на антисемитов, которые попытались добиться сокращения их числа. В то же время Т. Попович и узкий круг близких ему по духу румын пытались спасти от депортации как можно больше евреев. Некоторые предприниматели, среди работников которых были евреи, также подавали прошения, чтобы им разрешили остаться[810]. Когда на рассмотрение К. Калотеску представили 180 списков, он потребовал, чтобы число освобожденных евреев было существенно сокращено: например, список из 48 архитекторов следовало сократить наполовину, а список из 246 медиков – на треть[811]. Работа по «проверке» и «перепроверке» проводилась комиссией из функционеров примэрии во главе с Т. Поповичем и В. Ионеску, которые подвергались непрестанному давлению со стороны Департамента румынизации провинциальной администрации, а также органов полиции, разведки и контрразведки и других движимых рьяным антисемитизмом ведомств[812].

Поскольку критерии «экономической необходимости» не были установлены, а сроки для завершения отбора были нереально коротки, комиссия работала с крайним напряжением. Против ее членов выдвигались многочисленные обвинения в коррупции и пристрастности. Специальная служба информации докладывала 29 декабря 1941 г. о слухах про взятки за справки об освобождении от депортации, на основании которых евреев якобы выпускали из гетто; согласно другим слухам, евреи в гетто собирали ценные вещи для «господина мэра»[813]. Специальная служба информации была убеждена, что все официальные лица из команды мэра, начиная с самого Т. Поповича, были «подкуплены евреями». Подобные обвинения привели к созданию Комиссии по расследованию нарушений в гетто города Черновцы (Комиссия Симинела), которая представила свой доклад в конце 1941 г.[814] Комиссии не удалось доказать истинность обвинений, хотя она установила, что «системы» выдачи (или аннулирования, что стало распространенной практикой в дальнейшем) справок действительно не существовало, и рекомендовала, чтобы группа чиновников, главным образом из примэрии, начиная с Т. Поповича и В. Ионеску, задействованных в процессе отбора и проверки списков, была допрошена прокурорами военного трибунала. Имели ли рекомендации комиссии какие-либо последствия и привели ли они к принятию каких-либо мер, неизвестно[815].

Что касается обвинений в коррупции, то сам Т. Попович стоит вне подозрений, чего нельзя с уверенностью сказать об остальных участниках процесса «отбора, проверки и перепроверки». Очевидно, например, что, когда начальник Департамента румынизации Еуджен Павлеску, известный своей крайней продажностью и утробным антисемитизмом, предложил, чтобы 550 евреев были признаны незаменимыми для местного производства, он сделал это не без личной «заинтересованности»[816]. Но не нужно забывать, что многие сотрудники Специальной службы информации были непримиримыми антисемитами, которые не замедлили бы использовать самое верное средство – обвинение в коррупции – для дискредитации тех, кого они считали семитофилами. Таким образом, не следует доверять слухам, что все или даже большинство румын, участвовавших в процессе «отбора, проверки и перепроверки», руководствовались исключительно меркантильными соображениями.

Известно, что достаточно большое число буковинских румын, которые не были вовлечены в этот процесс напрямую, протестовали против планируемых депортаций, включая и бывшего министра от Буковины в бухарестском правительстве и главу провинциальной организации Национал-царанист-ской партии Теофила Саучук-Сэвяну, и советника королевского двора Германа[817]. Другие тоже пытались спасти некоторых евреев от ужасов депортации. Известно, например, что православный митрополит города Черновцы Тит Симедря (Tit Simedrea) и его советник Георге Русу (Gheorghe Rusu) спасли по крайней мере одну еврейскую семью[818]. Установлено, что в канун 1943 г. по приказу митрополита все священнослужители города прочитали проповедь против антисемитской ненависти, назвав ее «антихристианской» и напомнив, что «евреи – это человеческие существа, созданные Господом»[819]. Выжившие черновицкие евреи также упоминают – по сравнению с Бессарабией, поразительно часто – поддержку со стороны горожан, иногда подчеркивая, что, помогая им, они подвергали себя значительному риску[820]. Эти факты подтверждают репутацию города Черновцы как оазиса терпимости в Центральной и Восточной Европе. Эта репутация сложилась еще в австрийскую эпоху, хотя в период Великой Румынии политическая культура города заметно деградировала [821].

Если евреев признавали «экономически бесполезными», их заносили в списки на депортацию. Черновицкие евреи были отправлены поездом, в вагонах для скота, в Могилёв-Подольский, на восточный берег Днестра. Из Могилёва большинство должно было проследовать пешком дальше на восток. Перед отправкой из Черновцов представители НБР подвергли их тщательному обыску на предмет обнаружения ценных вещей, которые, как и в соседней провинции, евреи были обязаны «обменять» по курсу в несколько раз ниже рыночной стоимости[822].

Одновременно с Черновцами отбор «пригодных к использованию» евреев и депортация остальных проходили и в других городах и местечках Буковины. Критерии отбора были те же, что и в Черновцах: индивидуальная полезность евреев для местной экономики. И в этих населенных пунктах решение зависело от отношения отдельных чиновников к евреям, и в особенности от их антисемитских убеждений. В Хотинском уезде, например, губернатор предложил освободить от депортации 50 ремесленников, но префект В[иктор?] Попович решил сократить