и бизнесменов, которые подключались к местным виноградным лозам, тянувшимся вплоть до Пекина. Рыночные реформы Дэн Сяопина повысили экономическую ценность города, а иностранные предприятия использовали Гонконг в качестве канала для быстро растущей материковой экономики.

Хотя Мао, по словам китайского историка, рассматривал возможность захвата Гонконга силой в 1967 году, Пекин предпочел мирную передачу территории и начал официальные переговоры с Великобританией в 1982 году. Британцы пытались удержать Гонконг после 1997 года, когда истекал срок аренды Великобританией земли, составляющей большую часть колонии. Дэн дал им отпор и добился заключения соглашения 1984 года, в котором были определены условия возвращения территории под контроль Китая. Согласно китайско-британской совместной декларации, Китай восстановит суверенитет над Гонконгом в июле 1997 года и объявит его "специальным административным районом". Местные власти будут пользоваться "высокой степенью автономии", а существующая капиталистическая система и образ жизни останутся неизменными в течение пятидесяти лет - краеугольный камень пекинской формулы "одна страна - две системы".

Дэн заверил Маргарет Тэтчер, тогдашнего премьер-министра Великобритании, что "лошади все еще будут бегать, акции все еще будут шипеть, танцоры все еще будут танцевать" в Гонконге после его передачи. По большей части, это обещание было выполнено. Город сохранил свою репутацию одной из самых свободных экономик в мире, а иностранные инвесторы продолжали направлять деньги через его рынки капитала в поисках возможностей в Китае. Основной закон, конституция Гонконга, принятая после его передачи, предусматривала свободу слова, собраний и протестов, которых не было на материке. Активисты организовывали демонстрации с критикой коммунистической партии. Фалуньгун, духовное движение, запрещенное партией в 1999 году, действовало свободно. Газеты, журналы и книги, издаваемые в Гонконге, передавали сплетни о политических интригах в Пекине и высмеивали китайских лидеров. Гонконгцы могли беспрепятственно пользоваться Интернетом, в то время как жители материкового Китая столкнулись с Великим файерволом своего правительства.

Пекин ценил Гонконг как ворота к западным финансам, но беспокоился, что иностранные державы используют его как базу для подрыва коммунистического правления. Партийные лидеры вспоминали, как во время протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году гонконгцы устраивали митинги, собирали деньги и закупали материалы для демонстрантов в Пекине, прежде чем партия подавила то, что она осудила как "контрреволюционные беспорядки". Во время одного из многочисленных визитов британского дипломата Перси Крэдока в Пекин в начале 1990-х годов для переговоров по Гонконгу, тогдашний генеральный секретарь Цзян Цзэминь подвел его к окну Большого зала народа и указал на площадь Тяньаньмэнь, сказав: "Там были палатки, и они были поставлены на деньги Гонконга", - вспоминает Крэдок. «И я не мог этого отрицать. Это был факт».

Для Си Цзиньпина Гонконг также имеет личное значение. Его отец, Си Чжунсунь, высший партийный чиновник в Гуандуне с 1978 по 1980 год, занимался Гонконгом, когда столкнулся с оттоком жителей материка, бежавших в британскую колонию в качестве экономических беженцев. Чтобы остановить отток, он налаживал связи с гонконгскими чиновниками и бизнесменами и пытался сократить экономический разрыв. Он помог создать "специальную экономическую зону" в Шэньчжэне и поощрял инвестиции из Гонконга. Старший Си продолжал участвовать в делах Гонконга после ухода из Гуандуна, встречаясь с делегациями из города и содействуя китайско-британским переговорам о будущем этой территории. Си Цзиньпин сам несколько раз посещал Гонконг в качестве местного и регионального чиновника, чтобы привлечь инвестиции из города, который он оценил как конкурентоспособный на мировом уровне коммерческий центр, достойный подражания со стороны материковых коллег.

К началу 2000-х годов Пекин начал рассматривать Гонконг как источник проблем. В 2003 году, когда экономика Гонконга рухнула из-за смертельной вспышки SARS (тяжелого острого респираторного синдрома), начавшейся на юге Китая, центральное правительство предприняло шаги по восстановлению города, например, разрешило посещать его большему количеству жителей материка. Позже в том же году в Гонконге вспыхнули протесты против предложенного закона, запрещающего действия, считающиеся подрывными для Пекина, что вынудило правительство города отозвать законопроект. В то время партия мало что делала для подавления такого неповиновения, сосредоточившись на экономическом благополучии ключевого финансового центра и безопасной гавани, где многие богатые китайцы и представители революционной элиты, включая родственников Си, хранили свои активы.

Си взял на себя ответственность за дела Гонконга после вступления в высшее руководство партии в 2007 году, став главой координационной группы партии по политике в отношении Гонконга и Макао. В качестве первого признака своего более интервенционистского подхода Си сделал замечание высшему должностному лицу Гонконга и призвал исполнительную, законодательную и судебную власти города к сотрудничеству друг с другом. Он курировал усилия по воспитанию патриотической гордости среди гонконгцев, включая планы - объявленные в 2010 году - ввести в школах города уроки "нравственного и национального воспитания", но чиновники отложили эти предложения на фоне реакции против того, что многие местные жители осудили как промывание мозгов. Настроения в отношении материкового Китая также изменились: опросы общественного мнения показали, что все больше жителей идентифицируют себя как гонконгцев, а не китайцев.

Си почувствовал рост сепаратистского движения, хотя в то время и в последующие годы за независимость выступало лишь ничтожное меньшинство жителей Гонконга. В июле 2012 года Си "издал первый боевой приказ партийного центра об очистке элементов независимости Гонконга", а затем последовали новые требования, чтобы остановить сепаратистские настроения, вспоминает Чэнь Цзуоэр, бывший заместитель директора Управления по делам Гонконга и Макао китайского правительства. После прихода Си к власти его администрация выпустила в июне 2014 года белую книгу, в которой подчеркивалось, что Пекин осуществляет "всеобъемлющую юрисдикцию" над Гонконгом. В документе было заявлено, что частичная автономия города проистекает "исключительно с разрешения центрального руководства", что означает, что центральное правительство может лишить Гонконг полномочий самоуправления в любой момент.

Всего два месяца спустя, когда Пекин объявил о плане, который позволил бы жителям Гонконга выбирать своего следующего высшего должностного лица из кандидатов, отобранных центральным руководством, сотни тысяч протестующих отвергли это предложение, заняв улицы у штаб-квартиры правительства города. Эта необычная демонстрация неповиновения, получившая название "Движение зонтиков", ошеломила Пекин. Си теперь считал себя втянутым в "долгосрочную, сложную и временами острую" борьбу за контроль над Гонконгом, вспоминает Чэнь, бывший чиновник. "Деревья хотят спокойствия, но ветры не утихают", - цитирует он слова Си.

В ответ Пекин зажал Гонконг в тиски. Заместитель посла Китая в Лондоне заявил британскому законодателю, что китайско-британская совместная декларация утратила силу, что вызвало недовольство британских чиновников, которые считали, что договор по-прежнему имеет обязательную силу. Власти Гонконга посадили в тюрьму нескольких лидеров протеста и дисквалифицировали шесть оппозиционных членов местного законодательного органа. По сообщениям, агенты службы безопасности материка проникли в Гонконг,