традиций с местными исламскими обычаями. "Радикально настроенные взгляды можно изменить путем контрпромывания мозгов", - писал Чжу. Он предложил подвергать людей, выражающих экстремистские мысли и поведение, "принудительным исправительным методам", а тех, кто проявляет тяжелые симптомы, подвергать активной индоктринации в "закрытых учебных заведениях", где их будут учить патриотизму и китайскому социализму.

Эксперты центрального правительства похвалили Чжу за "инновационные" исследования, имеющие "важное практическое значение". Хотя некоторые из его идей уже использовались, Чэнь ускорил их реализацию. Его администрация оснастила Синьцзян средствами цифрового наблюдения и лагерями для интернированных представителей этнических меньшинств. Мусульманским жителям угрожали задержанием или отправкой в лагеря за то, что они занимались обычными религиозными практиками, такими как ежедневная молитва и владение Кораном. Власти также сносили уйгурские кварталы и разрушали тысячи мечетей и других религиозных объектов. Некоторые уйгуры, выезжавшие за границу или связывавшиеся с родственниками за рубежом, были брошены в лагеря заключения или даже посажены в тюрьму. По оценкам некоторых экспертов, власти Синьцзяна отправили более миллиона человек в места массового заключения, которые китайские чиновники эвфемистически назвали "центрами профессиональной подготовки", где заключенные подвергались политической индоктринации, заставлявшей их восхвалять Коммунистическую партию и изучать политику Си Цзиньпина.

Правозащитники и западные чиновники осудили политику партии в Синьцзяне, а некоторые обвинили Пекин в культурном геноциде уйгуров. Правозащитное агентство ООН потратило годы на изучение обвинений, и после длительного процесса в августе 2022 года выпустило доклад, в котором говорится, что в Синьцзяне имели место серьезные нарушения прав человека, и что китайские власти там, возможно, совершили «преступления против человечности».

Пекин категорически отрицает нарушения прав человека в Синьцзяне, представляя свою политику как благотворные усилия по улучшению жизни этнических меньшинств. Они хвастаются восстановлением стабильности в некогда беспокойном регионе, утверждая, что с конца 2016 года там не произошло ни одного акта террора. "Практика доказала, что стратегия партии по управлению Синьцзяном в новую эпоху абсолютно верна и должна быть поддержана в долгосрочной перспективе", - сказал Си партийным чиновникам в 2020 году. Следующий шаг, по его словам, заключается в том, чтобы «общее сознание китайской нации глубоко укоренилось в сердцах людей». Соответственно, с тех пор Пекин назначил в Синьцзян нового партийного руководителя, который стал уделять больше внимания экономическому развитию и сократил некоторые из самых жестких программ безопасности и ассимиляции в регионе - хотя этнические меньшинства там по-прежнему находятся под пристальным вниманием.

Партия также повсеместно ужесточила этническую политику. В 2018 году законодатели пересмотрели конституцию Китая, добавив ссылки на "китайскую нацию", что некоторые ученые оценили как признак усилий партии по формированию единой национальной идентичности. Официальные лица активизировали усилия по стандартизации школьных программ, поощрению межэтнических культурных обменов и привлечению большего числа ханьцев к работе в регионах проживания меньшинств - несмотря на то, что такая политика вызвала недовольство многих тибетцев и уйгуров. Некоторые провинциальные правительства объявили о планах постепенной отмены позитивных действий на вступительных экзаменах в колледжи, что означает, что этнические меньшинства больше не будут получать бонусные баллы. Официальные лица все чаще называют стандартный мандарин "гуоюй", или "национальный язык", когда призывают этнические меньшинства изучать китайский лингва франка, отступая от существовавшей десятилетиями политики называть мандарин "путонхуа", или "общий язык", чтобы избежать впечатления, что меньшинства заставляют переходить на ханьский язык.

Во Внутренней Монголии, где многие этнические монголы приняли интеграцию в китайское общество, несмотря на затянувшееся недовольство притоком ханьских поселенцев и смертельной антимонгольской чисткой во время Культурной революции, жители митинговали против решения правительства от 2020 года о смене языка обучения в некоторых школьных классах с монгольского на мандаринский. Многие монголы считают, что такой переход приведет к размыванию их культуры, и тысячи людей протестовали, призывая власти отменить планы по постепенному отказу от местных учебников по истории, литературе и этническим дисциплинам в пользу национальных стандартизированных текстов.

В Тибете, давно подвергающемся жесткому полицейскому и социальному контролю, власти приняли новые правила для поощрения патриотизма, наложили новые ограничения на тибетскую религию, образование, и язык, а также ввели профессиональную подготовку в "военном стиле" для сельских тибетцев. В западной провинции Ганьсу, где проживает большое количество мусульманских меньшинств, в 2018 году власти закрыли школу с арабским языком обучения для малоимущих учеников, сославшись на отсутствие надлежащего разрешения, хотя она работала более трех десятилетий при поддержке местных чиновников. Это решение обеспокоило некоторых местных жителей, которые заявили, что оно направлено против мусульман, изучающих арабский язык в рамках религиозного образования.

Кампания также оставила заметные следы в Нинся, автономном регионе мусульман-хуэй, этнической группе, состоящей в основном из потомков выходцев с Ближнего Востока, выходцев из Средней Азии и китайцев, и общине, которую Пекин долгое время считал хорошо ассимилированным образцовым меньшинством. Власти региональной столицы Иньчуань отремонтировали большую площадь в центре города, известную как "Китайско-арабская ось", убрав исламскую иконографию арабского происхождения - купола и скульптуры полумесяца - и заменив их общим китайским дизайном. Площадь также была переименована в "Дорогу единства", всего через два года после ее строительства, чтобы продемонстрировать стратегическое расположение Нинся у древнего Шелкового пути.

К 2020 году Си отказался от любых притязаний на автономию меньшинств, назначив ханьского чиновника главой правительственного органа, контролирующего этнические вопросы, - впервые с 1950-х годов во главе ведомства оказался человек, не принадлежащий к меньшинствам. В своих первых публичных выступлениях новый директор Национальной комиссии по делам этнических групп повторил требования Си по формированию "общего сознания" путем улучшения образования и пропаганды. "Партийное руководство показывает, что оно не верит, что экономический рост сам по себе разрешает политические противоречия или этнические обиды, - говорит Ойдтманн, историк из Мюнхена. Вместо этого Си унаследовал убеждение Мао, говорит Ойдтманн, что «идеологическая трансформация решит политические и экономические проблемы».

 

Вторая передача

Гонконг давно был полезным противоречием для Коммунистической партии. Во время гражданской войны в Китае британская колония находилась вне досягаемости гоминьдановского правительства Чан Кайши, предоставляя революционерам Мао платформу для сбора средств и поддержания связей с зарубежными спонсорами. Лидеры партии решили не захватывать Гонконг, когда они захватили власть на материке в 1949 году, опасаясь, что вторжение может побудить западные державы к военному вмешательству.

Коммунистическое правительство настаивало на том, что Гонконг принадлежит Китаю и когда-нибудь будет возвращен. Тем временем Пекин использовал город как базу для получения иностранной валюты, развития торговых связей, сбора разведданных и даже как рычаг давления на Великобританию, издавая неявные угрозы дестабилизировать или захватить колонию. Поскольку в годы Мао Народная Республика была недоступна для большинства жителей Запада, Гонконг также стал популярной точкой прослушивания для наблюдателей за Китаем всех мастей - дипломатов, журналистов, шпионов