– С женой, говоришь? – Никитична прищурилась. Под ее взглядом я даже икнула и сконфужено втянула голову в плечи. Громов, наоборот, прижал меня к своему боку так крепко, точно всегда имел на это право. – А кольца где?

Вот бабка глазастая! Обручалок-то нет! Заметила!

– Разгадали вы нас, Никитична, не успели еще пожениться, – и здесь выкрутился Даниил. – Невеста это моя, свадьба скоро, вот и сестру Ани хотим пригласить погулять.

– А тебя звать-то как, муженек?

– Даниил я, бабушка, – спокойно ответил оборотень и вновь улыбнулся, включая на полную всю свою харизму. Не знаю, как Никитична держалась, а мое сердечко уже готово было упасть к ногам этого манипулятора.

– Ну проходите, голубки, – хмыкнула хозяйка, наконец оттаивая. – Только постелю я вам отдельно! В моем доме блуда до свадьбы не будет!

И пропустила нас во двор.

Я едва ей в ноги не упала, кланяться! А то уже всю голову сломала, как же увильнуть от обязанностей «жены» и легенду не сломать. Не мог нас братом и сестрой представить?

Хотя нет, тоже не прокатило бы. Между родственниками таких гляделок точно не бывает, я-то знаю.

– Как скажете, Никитична, – с дьявольской улыбкой согласился оборотень. – Моя Анечка – девушка строгих правил, держит меня в черном теле, если бы вы не предложили, сам бы попросил.

– Ну-ну, попросил бы он, – по-доброму усмехнулась бабушка. – Дай тебе волю, не только глазами начнешь свою зазнобу облизывать, знаю я вас, мужиков. Не зря век прожила.

Оборотень склонил голову, пряча довольную мину, и развел руками. Я только и могла свою нижнюю челюсть ловить, следя за переменами в Громове. Куда делся бирюк? Верните обратно! Мне с ним спокойнее, чем с этим обаятельным сердцеедом!

В доме было светло, просторно и очень уютно. Моя комната оказалась на первом этаже, возле спальни Никитичны – блюстителя целомудрия, а Даниила она определила на втором этаже. Подальше, и правильно! Ибо я за себя, кажется, несколько не отвечаю…

Еще сутки испытания ласковым взглядом, нежностью и охмурительной способностью оборотня, и я не знаю, кто кого кинется облизывать…

– Ну-с располагайтесь, отдыхайте, сейчас сырников вам нажарю, – распорядилась эта генеральша.

– Не обидитесь, если откажемся? – осторожно спросил ее Громов, словно заранее извиняясь. – Потом обязательно отведаем ваши сырники, не откажемся. А сейчас хотелось бы прогуляться, пока солнце в зените, места тут у вас красивые.

– Та гуляйте сколько влезет, чай молодые! – отмахнулась Никитична. – Только в лес далеко не заходите, как бы не встряли в топи без проводника.

– Нет, в лес не пойдем, – ответил оборотень. – Искупаться хотим, на солнышке погреться.

Бабушка вдруг резко побледнела и схватилась за стенку, пошатнувшись.

– Что с вами? – подскочила к ней я. – Давление? Сахар?

Никитична позволила себя проводить и усадить в кресло, а потом сердито зыркнула на Громова:

– Нашел куда дивчину ладную тащить! Река-то у нас проклятая!

– Тыбовль? – переспросил Даниил с видом Иванушки-дурачка. – Быть такого не может.

– Как проклятая? – нахмурилась,  в свою очередь, я.

– А вот так, – поджала губы хозяйка. – Никогда я эту лужу проклятую не любила, сколько кукушкинцев в ней сгинуло, не счесть!

Мы с Громовым переглянулись и он решил пойти ва-банк:

– Сказки это все, бабушка.

– Сказки? А название речки этой знаешь откуда пошло? – прищурилась Никитична.

– Так откуда мне? Не местный же.

– Утопленница нарекла.

– Какая утопленница? – придвинулась ближе к бабушке. Это еще интересней!

– Да кто ж знает какая, давно было, – пожала плечами рассказчица. – Крепостная утопилась, не выдержала жаркой любви молодого барина. Тот наигрался, попортил девку, а женился, как положено, на барыне. А дура крепостная утопилась в ночь их свадьбы. Говорят, ее дух до сих пор является в русалью ночь и приговаривает у воды: «Ты боль моя». Вот вам и Тыбовль.

– Говорю же, сказки все, – хмыкнул Громов. – В каждой деревне или городе есть такие местные страшилки.

– Ну дело твое, – зыркнула исподлобья Никитична, не понравилось ей, что всерьез не восприняли. – Только умные в воду стараются не лезть.

– А глупые? – с усмешкой уточнил оборотень, никак успокоиться не мог!

– Так отдыхают все давно.

– Вот видите! – победно улыбнулся Громов, пока Никитична не уточнила:

– На кладбище.

Тыбовль оказалась глубоководной рекой, с быстрым течением и песчаным дном. Солнечные блики игриво подмигивали на водной глади, создавая ощущение волшебства. Но стоило светило спрятать за тучи, как река становилась эбонитово-черной, загадочной, пугающей.

Я даже передернулась, наблюдая за такой метаморфозой и тут же услышала от оборотня:

– Только не говори, что ты купилась на сказочки про влюбленную крепостную и ее неупокоенный дух, – хмыкнул он мне на ухо.

Вот уже полчаса мы прогуливались по берегу, осматривали окрестности.

– Не скажу, – пожала плечами в ответ.

– Взрослая девочка, а такая наивная, – фыркнул этот умудренный опытом «дядечка».

Подумаешь! Я, может, и наивная, но девушку было жаль до слез. Похоже, карма у женщин такая – выбирать неподходящих мужчин. С молоком матери мы что ли впитываем эту дурную способность?

– Моя наивность не исключает возможности существования проклятия над рекой, – поджала губы я.

– Будь здесь проклятие утопленницы, за столько лет от Кукушкино не осталось бы и полторы калеки, – резонно заметил Громов. – Или ты думаешь, что оно спало-спало, а тут вдруг активизировалась в последние месяцы?

Да-а… Нестыковочка, выходит.

– А что ты думаешь? – вопросом на вопрос ответила я. Не хотелось показаться глупой, но именно такой я себя и чувствовала. И как только собиралась расследовать это дело в одиночку? – Такая картина похожа на кого-то из сверхов? Кто так убивает?

– Да кто угодно! – хмыкнул оборотень. – Особенно, если крыша помахала ручкой.

– Большой выбор задачу не упрощает, – покачала головой я. Думалось мне, будет легче, а тут, кроме трупов, больше никаких зацепок. – Русалки?

– Смеешься? – выгнул брови Громов. – Считаешь, они променяют миллиардеров с шикарными виллами на берегу океана на эту лужу и сомнительное удовольствие топить людей?

Я скисла.

– Кикиморы? – оборотень только закатил глаза, заставив меня тут же отмести эту версию и предложить следующую: – Мавки?