— Я же говорила тебе сидеть в зарослях! — возмутилась я Юлькиным непослушанием.

— Я и сидела! А когда этот ковбой мимо меня пронесся с очумелыми глазами, уж очень захотелось посмотреть, знаешь ли!

— Так, — прокомментировал Дмитрий, — Катя опять кого-то эпатировала своим нетривиальным поведением. Это у тебя хобби, что ли?

Здесь что-то швырнули в окно кухни, все четверо вздрогнули от звона стекла, которое чудом не разбилось.

Димка кивнул своей любимой:

— Поди посмотри, что там.

— Ага.

Марина Сергеевна вышла из комнаты. Было слышно, что она достала нож из ящика и, отперев замок, вышла на порог. Димка устало опустился передо мной на корточки.

— Катя, мне это надоело. Я даю тебе полминуты на размышление. Потом перехожу к активным действиям.

Я нарочито отвернулась к окну, а Юлька продолжила уговаривать террориста отпустить нас, так как карту мы ей-богу сожгли, и чего он от нас теперь хочет, непонятно.

— Ах, тебе непонятно, да? — обозлился он на Юльку. Выждал, сверившись с часами, еще несколько секунд и поднялся на ноги. — Сейчас тебе станет более чем понятно.

Приблизившись к моей подруге, он без предупреждения начал рвать на ней майку. Юлька визжала и извивалась, пытаясь сопротивляться этому.

— Дима, перестань! Дима, пожалуйста! — орала я, но он как будто не слышал. — Хорошо, хорошо, ты прав! Ты вычислил меня! Я запомнила код!

— Что? — Он тут же оставил Юлькину одежду в покое и обернулся ко мне. Образцова захныкала, а у меня из-за этого защемило сердце. Да будь ты проклят, гнида! — Что ты сказала?

— Отойди от нее! На пять шагов!

— Как скажешь, лапуля, — растянул он губы в крокодильей улыбке и взаправду отошел от стула. — Ну так ты решила пооткровенничать со мной, я правильно понял?

— Да. Я же говорю. Ты был прав. Я запомнила код.

— Как это? — не поверил он. — Ты запомнила двенадцать цифр? Ты что, компьютер? Киборг?

— Киборг здесь только ты. У меня хорошая ассоциативная память, когда нужно что-то запомнить, я ее применяю, и двенадцать цифр для меня, поверь, совсем не проблема. Потом, я долго изучала обе карты перед тем, как проникнуть на аквапарк, мало ли что. Вдруг бы вы их у нас отняли? И еще перед тем, как сжечь.

Он довольно засмеялся.

— Молодец. Крошка, я верил в тебя! Ну так называй.

— Советую взять блокнот и ручку. Твоя память, боюсь, не так натренирована.

— У, это вообще-то оскорбление! — сделал Каретников вид, что обиделся, но сам не снимал с физиономии точно приклеенную противную улыбочку. — Ну ладно, где тут у нас… — Он оглянулся вокруг себя. — Марина! Где у тебя органайзер! — крикнул он, а я расхохоталась.

— Ты че, с луны дрепнулся? Посмотри по сторонам. Может, здесь и джакузи отыщется? Под навесными потолками? И домашний кинотеатр, освещаемый люстрой Сваровски?

— Смешно, да? Ладно. — Дима достал из кармана мобильный. — Диктуй, я сюда запишу.

— Так, подожди, дай вспомню… Один.

— Один. Записал, дальше.

— Два…

— Два.

— Три…

— Три? Странно, по-моему, я не эти цифры набирал. Ты не дуришь ли меня часом, а, Катюш?

— Что ты! Это я твою память проверяла. Видишь, ты тоже сумеешь вспомнить эти цифры, если захочешь. Это чтобы ты поверил мне, что действительно при желании можно многое запомнить. Ну-ка, давай, какую кнопку ты первую нажал?

Каретников, как ни странно, включился в игру с живым интересом. Я-то думала, он меня измордует.

— Так, это что-то внизу было. 7, 8 или 9. И еще потом два раза подряд там цифры повторялись, это я точно помню. А на конце был 0 — его я запомнил, потому что после него раздался щелчок, и я стал думать, что желательно, чтобы внутри оказалось что-то посущественнее нуля.

— Умник! Правильно! — похвалила я. — Так вот, записывай. Семь…

— Семь, — вернулся он к телефону. — Дальше давай.

— Восемь…

— Ага.

— Еще раз восемь.

— Ага.

— Девять.

— Записал.

— Еще раз девять…

Каретников замер и поднял на меня глаза, полные ненависти.

— Слушай меня внимательно, Катя. Даю тебе последний шанс. Или ты произносишь сейчас все двенадцать цифр без запинок, причем они должны звучать так, чтобы я тебе поверил, или я…

Что-то снова ударило в окно кухни, прервав его на полуслове.

— Да что за дерьмо? — возмутился он, выглядывая в кухню. — Марина! Марин, ты где?

Обернувшись на нас, он застал на моем лице ликующую улыбочку.

— Что, Дима? Страшно тебе?

— Ты кого сюда привела, стерва?

— Узнаешь.

Каретников со злостью швырнул телефон в стену прямо над моей головой, на макушку мне посыпались его запчасти. То, что этот сверхчеловек так запросто разломал свой сотовый, вселило в меня дуновение паники. Расширенными глазами мы с плачущей Юлькой наблюдали, как он достал из-за ремня брюк пистолет и, заклеив нам губы скотчем, найденным внутри тумбочки под телевизором, осторожными бесшумными шагами вышел в кухню. Сперва мы его видели, затем он скрылся с глаз — дверь была открыта только наполовину, закрывая от нашего взора вход в дом. Дальше мы услышали, как он распахнул дверь, которая жалостливо скрипнула, и вышел на улицу.

Пару минут мы сидели тихо, как мышки, размышляя об этой скверной ситуации. Каретников ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. Ему нужны письма Горького и Короленко, стоящие, по оценке бабы Дуси — Черкеса, громадное состояние. Значит, он имеет связи, имеет ходы, по которым можно будет толкнуть письма, обменяв на валюту. И в тот момент, когда он, притворившись овечкой, краснел перед Евдокией Карловной, объясняющей ему на пальцах допущенную ошибку, Каретников, безусловно, и сам все это знал. Наверняка и с нужными людьми Дима уже договорился, и стоимость уже обсудил. Так что наши шансы остаться невредимыми при этой перспективе — ничтожны. Если только не явится помощь извне.

Стоило об этом подумать, как «помощь извне» просочилась в кухню, оттуда — в комнату и, показав нам знак «тихо», стала развязывать путы. Юлька от счастья потеряла сознание, а я от того же чувства захотела петь. Женька! Как это он сделал? Куда он дел Марину Сергеевну? Где сейчас Каретников? Столько было вопросов, но «тихо» — значит, тихо. Придется обождать.

Образцову не стали приводить в чувство, мне он дал в руки нож, аккуратно отлепив скотч от губ. Хотелось вскрикнуть — до того процедура была неприятной, но я ограничилась сморщенной физиономией и хмурящимися бровями.

Я показала руками, что у врага пистолет. Логинов кивнул, мол, знаю.