Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вся история человечества – это смена формаций (писали они). Античный рабовладельческий строй сменился феодальным, а феодальный был отправлен на свалку капиталистическим. Но справедливости как не было, так и нет: на смену феодалам пришла буржуазия, и угнетение трудящегося человека никуда не исчезло. Правда, как образно выразился Манифест,
«буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть [революцию то есть]; она породила и людей, которые направят против неё это оружие, – современных рабочих, пролетариев».
В результате мир подошёл к очередной смене вех, и в скором времени капитализм будет сметён новым строем, где правящим классом станет пролетариат. При помощи насилия рабочие изымут у буржуазии её собственность в виде земель, фабрик и железных дорог и передадут всё это всемирному государству-общине. После чего классы как таковые исчезнут, и общество обретёт вечную справедливость – без войн, угнетения и жилищно-коммунальных проблем.
Молодые Маркс и Энгельс ещё не отрастили свои фирменные бороды
Мечты о социальной справедливости никогда не оставляли человечество. Но в древности любые попытки воплотить их приводили либо к разгрому восстаний, либо – в редких случаях их победы – к банальной смене элит, от которой бедному человеку было ни горячо, ни холодно. Отличие марксизма от утопических идей Возрождения и Нового времени прежде всего в его убедительности. Маркс и Энгельс сумели разработали наиболее реалистичную, доходчивую и экономически обоснованную программу перехода к обществу всеобщей справедливости, поверить которой мог не только рабочий, но и многие представители той самой буржуазии, против которой Манифест был направлен. В конечном итоге коммунистические революции будут совершаться именно руками той части буржуазии, которая, по прогнозам Маркса и Энгельса, «примкнёт к революционному классу».
Кризис Нового времени два начинающих философа (обоим тогда не исполнилось и 30, и знаменитых фирменных бород у них ещё не было) распознали раньше других. В строках Манифеста читатель XXI века увидит и предчувствие экономической глобализации, и мир потребления с его бездной дешёвых промтоваров, и утрату национальных культур, и сексуальную революцию (эти слова мало цитировались в советской литературе, но они прекрасны):
«Коммунистам нет надобности вводить общность жён, она существовала почти всегда… Буржуазный брак является в действительности общностью жён. Коммунистам можно было бы сделать упрёк лишь в том, будто они хотят ввести вместо лицемерно-прикрытой общности жён официальную, открытую. Но ведь… с уничтожением нынешних производственных отношений исчезнет и вытекающая из них общность жён, т. е. официальная и неофициальная проституция».
Даже Европейский Союз обрисован здесь вполне явственно:
«Независимые, связанные почти только союзными отношениями области с различными интересами, законами, правительствами и таможенными пошлинами оказались сплочёнными в одну нацию, с одним правительством, с одним законодательством, с одним национальным классовым интересом, с одной таможенной границей».
Верным было и то, что при фантастических темпах роста производства уровень жизни большинства населения – рабочего класса и крестьянства – в Европе и Америке оставался чрезвычайно низким, а расслоение к середине XIX в. достигло невиданных размеров, так что рвануть могло в любой момент. Не сказать, чтобы правящие элиты этого не понимали (об этом писали тогда не только философы-коммунисты, но и члены правительств), однако, чтобы направить их на путь социальных реформ, требовался хороший толчок. Этим толчком и станут революции XIX и начала XX вв., инспирированные во многом Манифестом Маркса и Энгельса.
Как ни странно, общеевропейская революционная волна вспенилась даже раньше, чем предсказывали авторы Манифеста. Буквально через пару недель после его выхода в свет восстание началось на Сицилии и в считаные дни перекинулось во Францию, где к концу февраля была провозглашена республика. К марту пылала уже вся Германия, началось восстание в Вене, а Венгрия провозгласила независимость от Австрии. К апрелю революции начались в Италии и Молдавии. Меттерних и Гизо – австрийский и французский министры, упомянутые в первых строках Манифеста – написали заявления об уходе вместе с двумя королями и одним императором.
Череда европейских революций 1848–1849 гг. лишь чудом не превратилась в единое общеевропейское движение, и это тоже предрекал Манифест Компартии своим бронебойным лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Лозунг не будет реализован, и в следующем году революции постепенно сойдут на нет, хотя часть требований восставших правительства удовлетворят.
После этого некоторое время будет казаться, что революционное движение в Европе зачахло. Союз коммунистов, который Маркс и Энгельс планировали превратить в общеевропейскую партию, распадётся, и авторы Манифеста (мало кто знает, но Энгельс сам воевал в революционных войсках в Германии) разочаруются в скором наступлении новой эры. Маркс писал прославивший его «Капитал», а Энгельс – не менее гениальные работы по истории. Но Манифест продолжал выходить в свет – издание за изданием. И в 1870 году новая революция начнётся во Франции, в результате чего в Париже будет обкатана первая в мире модель коммунистического государства. Успеха она иметь не будет, но что с того, если в том же 1870 году в далёкой России на свет родится Володя Ульянов, который сделает марксизм религией крупнейшего государства на Земле. А её катехизис – Манифест Коммунистической партии – будет издан десятками миллионов копий по всему миру.
Памятник Энгельсу стоит прямо напротив моего дома, по утрам на нём живёт голубь. Маркс задумчиво смотрит на Большой театр в километре от своего старого друга и спонсора. В Манифесте не было ни слова о России, и апостолы пролетарской диктатуры вряд ли предполагали, что их идеи будут воплощены в жизнь в стране, которую они до конца дней считали в лучшем случае недоразвитой деспотией. Но марксизм не только перевернёт Россию, он изменит весь мир. Из страха перед ним и особенно его советским воплощением западные правительства к концу XX в. построят общество социальной справедливости, очень схожее с тем, что описывали Маркс с Энгельсом. Призрак коммунизма в Европе сыграл свою историческую роль и может теперь отдохнуть в Китае.
• теория эволюции
• крупнейшая победа науки над религией
• истоки расизма и шовинизма
Каждый ребёнок знает, что человек произошёл от обезьяны, и открыл это Чарльз Дарвин: однако оба этих утверждения абсолютно неверны. Они родились в 1859 г., когда 1200 экземпляров тиража книги «Происхождение видов путём естественного отбора» были раскуплены в один день и привели британское общество в шок. Христианское представление о естественной истории, веками стоявшее на Ветхом Завете, и без того уже было взорвано книгами Коперника (см. Документ № 50), выкинувшего Землю из центра Вселенной, и Ньютона (см. Документ № 59), заменившего Божий закон на закон всемирного тяготения. Дарвин оказался столь же безжалостным. Доказательство о происхождении человека путём эволюции стало одной из самых влиятельных книг в истории по любому рейтингу и окончательно вытеснило религию из естественной истории мира.
