возможность убедиться в том, что за личиной христиан часто скрывались язычники. И отнюдь не случайно языческий праздник Пасхи — культ жертвоприношения фаллоса на алтарь Изиды — совпал с распятием Христа. В обряде христианского крещения также наличествуют многие элементы языческой магии — так называемого энвольтирования, или обряда окунания в воду («очищения») скатанных в шарик волос неофита.

Со временем совмещение монотеизма с языческими божками привело к появлению ангелов и демонов, божественной иерархии, а позже — к институту святых, почитаемых наравне с Иисусом Христом. Всё это сильно «размывало» фундаментальные идеи и создавало огромное количество жалких подделок под христианство.

Увы, расширение христианского мира сопровождалось повсеместным падением нравственного уровня новообращенных и подменой идей Христа сказками о Христе. По мере того как из катакомб и молельных домов церковь перебиралась в церковные здания, она все больше трансформировалась из братства единомышленников в место сбора людей разобщенных и весьма далеких от идей Христа.

После смерти Иисуса в среде его последователей доминировали три общины: первая, возглавляемая Иаковым, была реформированным иудейством, вторую, протохристианскую, патронировал апостол Петр, и наконец, апостол Павел возглавил движение, согласно которому человек спасается (оправдывается) не законом, как учили евреи, но одной только верой в распятого Христа; поэтому язычники, не соблюдавшие иудейского закона, также были достойны принятия в новую церковь. Направление Павла историк церкви Бауэр называл павлинизмом, а направление Петра — петринизмом. Об остроте взаимоотношений петринистов и павлинистов можно судить по так называемым «Гомилиям Петра». Это — приписываемый Клименту гностический текст, в котором Савл именуется самозванцем и лжепророком. Католическая церковь долго противилась полной «реабилитации» Павла: оказывается, в 1647 году папа Иннокентий Х осуждал «уравнивание» Петра и Павла как еретическое. Тем не менее конкуренция между этими двумя направлениями способствовала развитию и институализации христианского учения.

В этой книге я попытаюсь показать, что значительная часть истории христианства — это долгий процесс деформаций и искажений мудрости Христа, подмена духовного роста и грандиозных усилий личности — «халявой», дармовщиной, массовым сном, абсурдной возможностью массового «спасения» без глубинных движений души. Церковь не может привести человека к спасению без усилий самого человека, но она не ведет к спасению и по другой причине — сосредоточенности на спасении самой себя.

Редактирование Нового Завета. Меня просто потрясает тенденциозность ранних христианских авторов, деформировавших Новый Завет по собственному желанию во имя, так сказать, «торжества Христа». Тот же Ириней, измысливший «для порядка» несуществующую секту «страшных каинитов», не убоялся взять на себя божественную прерогативу не допустить в рай библейских Авеля, Еноха, Ноя и других праведников, а также Авраама и других патриархов вместе со всеми иудейскими пророками. Почему? — воскликнет неискушенный читатель. А потому просто, что они скопом не устремились за сошедшим в ад Христом, в отличие от спасенных им Каина, содомитов, египтян и язычников, «поскольку они устремились за Ним»… «Эти люди знали, что их бог постоянно искушает их, и поэтому они не последовали за Иисусом и не поверили Его призыву, а потому их души остались в аду».

Редактирование канонических писаний едва-едва успели закончить к Никейскому собору, состоявшемуся в IV веке.

Переходный период рубежа I–II вв., отраженный в Дидахе, характеризовался ожесточенной борьбой внутри христианских общин и между ними. Боролись сторонники сохранения связей с иудаизмом и противники его, новые обряды воспринимались отдельными группами как отход от принципа духовного очищения, почитавшегося единственным средством спасения. Выделение новых должностных лиц епископов-пресвитеров также происходило в обстановке острой борьбы. В письме, адресованном коринфским христианам (по-видимому, начало II в.), авторство которого приписывается руководителю римских христиан Клименту, говорится о крупном конфликте внутри христианской общины Коринфа: более молодые члены ее выступили против своих старейшин, устранили епископов (в этом письме слова «пресвитеры» и «епископы» употреблены как синонимы). Автор письма увещевает «молодых» слушаться своих епископов. Конфликт, по-видимому, затрагивал и вероучительные вопросы, в частности «молодые» выступали против учения о воскресении во плоти (И. С. Свенцицкая).

Елена Рерих считала, что даже беглое знакомство с подлинниками первых веков христианства ясно показывает, сколько неточностей могло вкрасться в тексты и переводы евангелий и какое количество ценнейших речений не было включено. По свидетельствам современников, из множества апокрифов Отцы Церкви канонизировали те, которые были ближе к уровню их понимания: «Все они были людьми, а история церковных соборов, особенно их постановлений, наглядно показывает, что среди участников соборов было немало весьма невежественных лиц».

Обожествление Иисуса Христа и канонизация евангелий

Бог стал человеком для того, чтобы человек стал богом.

Афанасий Великий

В древности проповедники и пророки были весьма распространены и некоторые из них не останавливались перед тем, чтобы объявлять себя мессиями и даже богами. Типичный пример — едко высмеянный Лукианом пророк Александр, слава о котором распространилась по всей Малой Азии и Италии. Но он действовал в одиночку и не создал никакой религиозной группы, поэтому его слава закатилась тотчас после смерти. Другой широко известный пример — бродячий философ Перегрин, одно время бывший главой христианской общины и кончивший жизнь самосожжением. Кстати, легенда связывает смерть Перегрина, как и смерть Иисуса, с многочисленными чудесами: его гибель произвела на паству гораздо большее впечатление, чем его проповеди, среди которой быстро распространилась весть о том, что многие видели Перегрина после сожжения в венке из священной маслины и в белых одеждах. И во времена Христа, и после него людям хотелось верить, что мученическая смерть обеспечивает душе бессмертие и райское блаженство. К тому же идея воскрешения Христа импонировала новообращенным язычникам, привыкшим к рассказам об умирающих и воскресающих богах (египетском Осирисе, греческом Дионисе, малоазийском Аттисе).

Я бы сказал, что уже ранние христиане создали превратный образ Христа, не просто исказив его величие, но трансформировав внутреннее во внешнее — Бог, присутствующий в глубине духа человеческого, был объявлен Богом во плоти. На Бога напялили человека… Можно ли придумать больший абсурд?..

Церковь исказила не только учение, но даже лик Иисуса Христа, постепенно трансформированного в иконописи в гигантского Бога-Пантократора, еще одного Зевса-Громовержца со страшными глазами, нависающего с церковных сводов, довлеющего над толпой. Как это не похоже на Христа, пришедшего в мир сказать людям: «Вы познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Я уже несколько раз упоминал о том, что ни в первых проповедях учеников-апостолов, ни в нередактированных текстах евангелий нет упоминаний о непорочном зачатии, рождении Иисуса как Сына Божия от девы Марии, божественности Иисуса Христа. Вплоть до III–IV вв. в древних христианских надписях Бог и Иисус Христос упоминались раздельно, свидетельствуя о том, что