– К чему? Ну, возьмешь ты Шалфея, будет у тебя однимвоином больше. В твоем войске немало других мечей, и большего размера.

Я тронула Шалфея за плечо, и он дернулся, словно я причинилаему боль. Я прижалась к его спине – он напрягся.

– Твоя королева говорит правду, Шалфей? Твой меч такмал? – Я не отрывала взгляда от Нисевин.

Она посмотрела на меня очень зло.

– Я не это имела в виду, ты это отлично понимаешь!

– Разве? – спросила я, погладив Шалфея по руке. Онвздрогнул, и я успела заметить гримасу ревности, пробежавшую по лицу маленькойкоролевы.

– Ох, Нисевин, нельзя отдавать другим то, что считаешьсамым драгоценным.

На ее личике застыла злобная гримаса.

– Не знаю, о чем ты.

Я коснулась волос Шалфея, мягких как шелк или как птичийпух, мягче любых волос, которых мне случалось касаться.

– Нельзя предлагать другому сокровище, потерю котороготы не перенесешь.

Она встряхнула головой.

– Я не понимаю тебя, принцесса.

– Ну, упрямься дальше. Только знай: я предлагаю тебесоюз, истинный союз, в обмен на жертву крови раз в неделю. Ты прекратишьшпионить для Кела и его людей.

– Принц Кел в заточении, принцесса, но Сиобхан насвободе, а она для многих страшнее своего хозяина.

Я отметила формулировку.

– Для многих, но не для тебя.

Нисевин наклонила голову.

– Безумие Кела пугает меня более, чем безжалостностьСиобхан. С безжалостными можно иметь дело, но безумец способен пустить прахомвсе планы и расчеты.

Я кивнула.

– Твоя мудрость несомненна, королева Нисевин.

– За шанс, что один из моих мужчин станет королемНеблагого Двора, я рискнула бы всем, но за одну лишь кровь... Я обдумаю это.

– Ну нет! Союз немедленно, или королева узнает о твоихамбициях.

Взгляд Нисевин был полон чистым ядом.

– Я расскажу ей, Нисевин, не сомневайся. Союз, илиответишь перед Андаис.

– В таком случае у меня не осталось выбора, –сказала она.

– Да, – подтвердила я.

– Тогда союз. Только боюсь, что мы обе о нем пожалеем.

– Возможно, – согласилась я. – Но сейчас –лекарство для Галена, и закончим дела на сегодня.

Нисевин перенесла внимание на Шалфея.

– Дай принцессе лекарство, Шалфей.

Он нахмурился.

– Но как, моя королева, если мне не позволено отдатьего так, как я его получил?

– Хоть я и дала его тебе в более нежной близости, нужнолишь, чтобы часть твоего тела вошла внутрь ее тела.

– Никакого секса, – напомнила я.

Она изобразила мученическую гримасу.

– Поцелуй, Мередит. Один поцелуй – и можешь не получатьот него удовольствия, если тебе так хочется.

Мне пришлось подвинуться, чтобы Дойл и Шалфей смоглипоменяться местами. Крылья полностью занимали пространство между комодом икроватью. Когда Шалфей сумел развернуться, я шагнула обратно. Крылья над егоплечами смотрелись верхушкой золотого, украшенного самоцветами сердца. Волосыбыли всего на тон желтее, чем мягкий цвет его кожи. Он казался почтинеправдоподобным в своей прелести, если бы не глаза. Эти черные глаза сверкалине гневом, а настоящим злом. Я невольно припомнила, что он – всего лишь увеличеннаякопия созданий, которые пировали на теле Галена.

– Никаких укусов и никакой крови, – добавила я.

Он рассмеялся, блеснув зубами – чуточку слишком острыми длямоего душевного комфорта.

– Глупая торговля для принцессы сидхе.

– Я не хочу, чтобы оставалось место для недоразумений,Шалфей. Я хочу, чтобы все было предельно ясно.

Нисевин из зеркала заверила:

– Он не причинит тебе вреда, принцесса.

Шалфей взглянул на нее через плечо.

– Немножко крови – отличная приправа к поцелую.

– Для нас, может быть, но ты должен поступить именнотак, как предписывает принцесса. Если она не хочет крови, пусть так и будет.

– С чего нам слушать принцессу сидхе?

– Ты слушаешь не принцессу, Шалфей, ты слушаешьменя. – Под ее взглядом злоба в его глазах заметно потускнела.

Плечи его слегка ссутулились, крылья обвисли, задев комод.

– Будет так, как мне велит моя королева. – Голосбыл недовольным.

– Я обещаю, что он не причинит тебе вреда этимпоцелуем, – сказала Нисевин.

Я кивнула:

– Я верю обещанию королевы.

Шалфей пристально на меня посмотрел.

– Но не моему.

– Мое слово – это твое слово, – угрожающепрошипела Нисевин.

Выражение лица Шалфея было таким злобным, что увидь егоНисевин – вряд ли бы она обрадовалась. Но Шалфей стоял к ней спиной, и всего намиг в его глазах мелькнуло что-то близкое к скорби, что-то, я бы сказала, почтичеловеческое. Выражение это тут же исчезло, но единственный короткий миг далмне немало пищи для размышлений. Может быть, маленький двор Нисевин былнемногим счастливее, чем двор Андаис.

Я взяла лицо Шалфея в ладони – не из романтическихпобуждений, а просто ради контроля. Его кожа была неправдоподобно тонкой,младенчески мягкой. Я никогда прежде не прикасалась так к эльфам-крошкам – потой простой причине, что для таких касаний у них маловато поверхности. Янаклонилась к нему, а он так и остался стоять, свесив руки вдоль тела. Он ждал,чтобы я закончила дело.

Я повернула голову чуть набок и замешкалась, почти касаясьгубами его губ. Они были краснее, чем должны бы. Я подумала, будут ли онинеобычными на ощупь, как и его кожа, а потом наши губы соприкоснулись, и яполучила ответ. Это были просто губы, но мягкие и гладкие как шелк, как атлас,роскошные, как сочный плод.

Ощущение было интересным, но магии в нем не было. Я отвелаголову назад, по-прежнему сжимая его лицо в ладонях. Я посмотрела в зеркало наНисевин.

– Чар не было, никакого лекарства.

– Его тело проникло в твое? – спросила она.

– Ты имеешь в виду язык?

– Да, раз уж ты решительно отказываешься от всегодругого.

– Нет, – ответила я.

– Поцелуй ее, Шалфей, поцелуй ее как следует, пора ужезаканчивать со всем этим!

Он тяжело вздохнул, я ощутила руками движение его тела.

– Как велит моя королева.