Он села прямее, скрестив лодыжки и положив руки на колени.

– Шалфей не дал тебе лекарство? – Она казаласьпо-настоящему удивленной.

– Нет, – сказала я.

Взгляд маленькой королевы оторвался от моего лица и нашелчеловечка, который уселся в ее поле зрения – на край комода.

– В чем дело, Шалфей?

– Она отвергла лекарство, – ответил он и развелруками, будто говоря: я сделал все, что мог.

Нисевин вернулась ко мне.

– Это правда?

– Ты действительно ждала, что я пущу его в своюпостель?

– Он чудесный любовник, принцесса.

– Для вашего роста – может быть. Но для моего этовыглядит немного смешно.

– Не на что глянуть, я бы сказал, – внес своюлепту Рис.

Я метнула на него тяжелый взгляд. Он пожал плечами, почтиизвиняясь, и снова повернулся к зеркалу.

– Если единственная проблема – рост, то делу можнопомочь, – заявила Нисевин.

– Ваше величество! – взвился Шалфей. – Я недумаю, что это разумно. Торжественную клятву не раскрывать наш секрет далатолько Мередит!

– Ну так пусть они все поклянутся.

Я покачала головой.

– Мы не станем клясться. Если ты сейчас же не дашь мнелекарство для моего рыцаря, я назову тебя клятвопреступницей. Уклятвопреступников не бывает долгого политического века среди фейри.

– Лекарство перед тобой, принцесса. Не моя вина, что нехочешь его взять.

Я шагнула к зеркалу.

– Секс дороже ценится, чем донорство, и ты это отличнознаешь, Нисевин.

Ее личико, кажется, заострилось еще больше, светлые глазазаискрились от гнева.

– Ты забываешься, Мередит, опуская мой титул.

– Нет, это ты забываешься, Нисевин. Ты сохраняешь свойтитул только по милости Андаис, и тебе это известно. Я провозглашу тебяклятвопреступницей перед лицом моей тети, если лекарство для Галена не будетдоставлено тотчас же.

– Я не позволю гневу свернуть меня с пути, как бы тыменя ни дразнила, Мередит, – сверкнула глазами Нисевин. – Объявисебя, Шалфей.

– Моя королева, вряд ли это разумно...

– Я не прошу совета, я приказываю. – Онанаклонилась вперед. – Сейчас же, Шалфей.

Чтобы различить угрозу в последней фразе, переводчик нетребовался.

Шалфей захлопнул крылья и соскользнул с края комода, непытаясь взлететь – словно намеревался разбиться насмерть, – вот только онне упал.

Он вырос.

Он вдруг стал высоким – почти с меня ростом, четыре фута ивосемь-девять дюймов. Крылья, прелестные, пока были маленькими, напоминалисейчас узорное стекло, произведение искусного ремесленника, надетое на спину.Под кожей цвета сливочного масла проступили мускулы, и когда он обернулся комне через плечо, я увидела миндалевидные черные глаза и полные алые губы. Былочто-то ужасающе чувственное в том, как он стоял, заполняя крыльями чуть нетреть комнаты.

– Разве он не прекрасен, Мередит? – с тоскливымвожделением спросила Нисевин.

Я вздохнула.

– Он – отрада для глаз, но секс с ним теперешним долженстоить еще дороже, ибо тот, кто подарит мне ребенка, станет королем. – Мнепришлось отступить на шаг в сторону, чтобы крылья не закрывали обзор. –Это что, заявка на Неблагой трон? В этом твоя цель, Нисевин? Никогда бы неподумала, что ты настолько честолюбива.

– Я не посягаю на трон, – сказала она.

– Лгунья и клятвопреступница, – проговорил Дойл.Он так и не выходил из ее поля зрения, словно хотел, чтобы она накрепкозапомнила, что он – на моей стороне.

Она бросила на него мрачный и очень неприязненный взгляд.

– Веди себя как подобает, Мрак.

– Дай Мередит лекарство, как ты клятвенно обещала.

– Королева Андаис сказала, что зеленый рыцарь долженбыть вылечен любой ценой.

Дойл покачал головой.

– Такой цены она и вообразить не могла. Всегда ходилислухи о том, что кое-кто из эльфов-крошек может вырасти до нормального размера,но то были только слухи, сказки... ничего достоверного. Королеве стало бы дурноот одной мысли о короле из эльфов-крошек, особенно таком, кто наверняка станеттвоей марионеткой.

Она зашипела в ответ и в этот миг показалась необычайночуждой, как будто, если б я подумала хорошенько, я догадалась бы о ее истиннойсущности, и эта сущность была совсем не человеческой. Белая мышь попятилась,словно боялась, что Нисевин сорвет на ней злость.

– Ты можешь выбрать, королева Нисевин, –предложила я. – Либо ты даешь мне лекарство для Галена, как ты поклялась,либо я рассказываю королеве Андаис о твоем заговоре.

Нисевин посмотрела на меня, сузив глаза.

– Если я дам тебе лекарство, ты ничего не расскажешьАндаис?

– Мы – союзники, королева Нисевин. Союзники защищаютдруг друга.

– Я не соглашусь на полноценный союз в обмен наеженедельную трапезу из твоей крови. Займись любовью с Шалфеем, и я стану твоейсоюзницей.

– Дай мне лекарство для Галена, бери свою кровавуюжертву раз в неделю, будь моей союзницей – или я скажу тете Андаис, что тыпыталась проделать.

Гнев в лице Нисевин сменился страхом.

– Если б я не заставила Шалфея раскрыть наш секрет,тебе нечем было бы меня шантажировать.

– Может, так. А может, хватило бы и зернышка, чтобывыросло дерево.

– Что ты имеешь в виду?

– Отец Галена был пикси, а пикси ростом немногим большеШалфея в его обычной форме. Бывали и более экзотические браки. Полагаю, Андаисрасценила бы твое требование позволить кому-то из твоих мужчин меня трахнутькак недопустимое нарушение доверия.

Она плюнула со злости, и мышь уползла куда-то в сторону наполусогнутых, даже фрейлины невольно попятились.

– Доверие! Что знают о доверии сидхе?

– Примерно столько же, сколько феи-крошки, –парировала я.

Она ответила мне по-настоящему злобным взглядом, но я ждалачего-то в этом роде. Я мило улыбнулась ей поверх крыльев Шалфея.

– Я просила о союзе, с тем чтобы ты и твои подданныесобирали для меня информацию. – Я смерила взглядом Шалфея, почти с меняростом. – Но вот свидетельство того, что у вас есть и другие таланты. Вашимечи – нечто большее, чем пчелиные жала.

Она дернулась в кресле, выдавая свое беспокойство.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, принцесса Мередит.

– Думаю, понимаешь. Я по-прежнему хочу союза, но вашвклад в общее дело не ограничится шпионажем.