Зумруд тяжело вздохнула.

– Она считает, что все эти подстроенные знакомства похожи на невольничий рынок. Она не будет сидеть и улыбаться. Мы устроим им встречу, а она не придёт. Не такой она человек. Если бы ты знала, как я хочу выдать её замуж! Ничего важнее для меня нет и быть не может. Она – единственное продолжение моего Гриши. Если у неё будут дети, то Гриша как будто снова станет живой. Но она не хочет замуж. Мне запретила даже заикаться об этом…

– Ну, на нет и суда нет. Скажу им, что она уже засватана без моего ведома.

Мозол встала, но тут же села обратно, будто что-то вспомнив:

– А ты сама замуж не пойдёшь? У меня есть для тебя вдовец. Ребе, пятеро взрослых детей. В возрасте, но вполне самостоятельный. Ищет женщину, чтобы было с кем разделить старость.

Зумруд раскрыла глаза от удивления, а потом замотала головой.

– Нет, нет, нет. Я даже слышать об этом не хочу. Никогда, никогда не предлагай мне такого!

Мозол обиженно скривила губы и, не говоря ни слова, ушла, а Зумруд ещё долго сидела и смотрела в одну точку, а потом вспомнила, что из-за хлопот, связанных с приездом родных, уже две недели не прикасалась к пылящимся в серванте фотографиям Захара. Она смочила тряпку тёплой водой и принялась за дело, попутно рассказывая Захару всё-всё, что произошло с ней за последние две недели; она также рассказала и о приходе Мозол, утаив лишь последнюю фразу. Незачем ему слышать такое.

В преддверии Хануки дом ломился от гостей. За день до праздника Зоя предупредила Зумруд по телефону, что хочет её кое с кем познакомить. Зумруд пыталась дознаться, кто он, но Зоя просила потерпеть. Предчувствие кололо у Зумруд в груди, и она не находила себе места. Она постоянно вздыхала и плакалась Зозой. Неужели Зоя нашла себе кого-то? Ну кого она может найти сама в этом Ставрополе? Неужели Зоя, которая месяц за месяцем собирала по крупицам свою еврейскую душу, вдруг откажется от своей веры? Зоя такая непредсказуемая, от неё всего можно ожидать! Зумруд решила, что не выдержит плохой новости, поэтому Зозой было поручено самой все разузнать, и если выяснится, что парень – не еврей, она к ним просто не выйдет, сославшись на головную боль.

Поэтому, едва услышав, что к воротам подъехала машина, Зозой поспешила к калитке, а через минуту уже стояла перед Зумруд. Глаза горели.

– Дави-и-д, – протянула Зозой. – Такой кра-ссси-вый!

Не успела она это сказать, как в летнюю кухню ворвалась встревоженная Зоя.

– Бабушка, тебе плохо? Врача вызвать?

– Не-е-т, какой врач, ты что? – Зумруд спешно стала поправлять волосы. – У меня здоровье, как у двадцатилетней. Никакой врач мне не нужен.

Она подмигнула Зозой. На пороге летней кухни стоял высокий парень. Сказать, что у Зумруд упал груз с сердца, это не сказать ничего. Парень казался Зумруд знакомым, но она не могла вспомнить, откуда его знает.

– Я тебя где-то видела? – спросила Зумруд. – Ты чей?

– Бабушка, ты его не могла видеть. Он никогда ещё не был в Пятигорске.

– Ну, может, на видео каком-то, – не унималась Зумруд.

– Бабушка, на видео ты его тоже не могла видеть.

– Ну тогда где же я его видела? Точно помню это лицо. Ты махачкалинский? Губаинский? Грозненский?

– Я родился в Баку, но детство провёл в Москве.

– Бабушка, признайся уже, что ты обозналась.

И Зоя рассказала, что познакомилась с Давидом совершенно случайно. Он приехал из Москвы неделю назад, потому что подумывал инвестировать в турбизнес и проводил предварительные консультации с местными экспертами, а декан кафедры медицинского менеджмента рассказал ему о Зое и её проекте, и он захотел с ней познакомиться и обо всём расспросить.

– А до этого он десять лет жил в Англии и в США, – подытожила Зоя. – Так что, бабушка, ты точно не могла его видеть.

– Так вы только по делам общаетесь?

Давид хитро улыбнулся, а Зоя шмыгнула носом. Ей явно не понравился вопрос.

– Перестань! – шепнула она Зумруд.

– Как говорила моя бабушка, э е десевоз расере бесде нибу. Одной рукой узел не завяжешь. Мне очень хотелось бы, чтобы рука, с которой я буду завязывать узел на всю жизнь, принадлежала Зое.

– Чего? – переспросила Зоя. – Ничего не поняла. Какой узел? Какая рука?

Зумруд пристально посмотрела Давиду в глаза и вдруг вспомнила, откуда знает это лицо. Она крепко обняла Давида и шепнула ему на ухо: «Добро пожаловать!»

Эта Ханука была самой светлой и счастливой за всю историю рода Шубаевых. На несколько дней прямиком из Вены неожиданно приехал Боря и привёз с собой друзей и коллег, а Зоины глаза светились счастьем. Ханукальные свечи было поручено зажигать Давиду и Зое, а Зумруд с радостью показывала многочисленным друзьям Бори фотографии своих детей. Вот это – Гриша с Анжелочкой, это Боря, когда был маленький, это Зоя, это Гриша-младший, это Калаф, это Надир, это Каварадосси, это Ленский, а это – Эдгардо.

Когда все уехали, пришёл Магомед. В руках у него была чёрная, как кочегар после смены, «Пятигорская правда». «Пятигорчанин завоевал мир» – кричал заголовок прямо на первой полосе. Зозой с опаской посмотрела на Зумруд. Может, не надо?

– Пусть, пусть читает.

– Борис Шубаев, известный предприниматель, вдруг открыл в себе талант оперного певца, – начал читать Магомед. – Как это произошло, не знает никто. Он никогда даже не учился пению – и вдруг запел. Знатоки оперы называют его голос восьмым чудом света. Он в совершенстве овладел единственным международным языком – языком музыки. Когда он поёт, не нужны переводчики, потому что его исполнение – это уже и есть самый точный перевод. Вчера Борис Шубаев приехал в свой родной город, чтобы заложить фундамент консерватории, в которой будут преподавать лучшие московские профессора. Известно, что Борис Шубаев сторонится журналистов и никогда не даёт интервью, но наш корреспондент смог прорваться через кордоны: «Что вы скажете в напутствие молодым – тем, кто ещё не открыл в себе голоса?» – «Ничего не бойтесь, даже если вам будут преграждать путь любящие вас люди, крокодилы, тигры, гиены, комары-кровососы, полицейские, открытая перестрелка, колюще-режущие предметы, ядовитые облака чужих насмешек, отсохшие руки и страшные сны. Тогда рано или поздно и вы добудете молоко львицы». Вот такая вот загадка, наш Борис Шубаев.

Магомед сложил газету. Зумруд, не говоря ни слова, вышла на улицу и посмотрела на небо. Белоснежные пятнышки облаков караваном тянулись по ясному голубому небу. Ей показалось, что на одном облаке сидит Захар и машет ей рукой. «Какая прекрасная погода», – подумала Зумруд. Она знала, что это ненадолго, но