собой комплект из чего-то вроде халата и широких штанов. Ещё одной тряпкой надлежало обматывать голову, оставляя свободный кусок, чтобы прикрывать лицо. Так, чтобы только глаза не покрывала ткань.

Нав Тхашши представлял собой странную смесь гуманоида и пресмыкающегося. До талии он ничем не отличался от гуманоида, а вот ниже… Вместо ног у него был огромный толстый хвост с чешуйками. Навы могли и самостоятельно передвигаться по пустыне, их хвост позволял им это, но на цаках было комфортнее. Им. Для нас сёдла предназначены не были, и мы с трудом размещались в них.

— При попадании в песчаную бурю необходимо как можно скорее закопать себя и своего цака в песок. Дышать придётся через баллон с воздухом, он есть в ваших рюкзаках. На цака тоже необходимо надеть маску. Если не закопаетесь глубоко в песок, буря сдерёт с ваших костей мясо и отполирует ваши кости. В пустыне вы не раз увидите останки таких несчастных. Их далеко видно: они сильно блестят на солнце, — инструкции нава были простыми и предельно понятными.

Я не понимал, зачем нам лезть в такую опасную пустыню. Нье' Соринт никогда не делился своими планами и объяснениями. Чаще всего он просто отдавал приказ:

— Рэн, завтра спускаемся на планету. Данные о ней — у искина. Готовь свои клинки и походную аптечку.

Я шёл в медицинский отсек к главе медицинской службы маяка номер сто двадцать тысяч пятьсот шестьдесят семь, где мы с ним слушали доклад искина, задавали вопросы и, исходя из данных, собирали походный набор. В него всегда входили иглы, нитки, универсальные антибиотики, антигистаминные средства, жгут и запаиватель ран. Остальное менялось в зависимости от мира, в который мы собирались.

С главой медицинской службы мы в целом неплохо ладили. Это была женщина из мира Вахнерт, нерта Сави. Издалека её можно было бы назвать гуманоидом. Но только издалека. И только из-за схожего с гуманоидами строения тела, которое всё было покрыто короткой золотистой шерстью. Уши нерты росли ближе к темени, но они не стояли торчком, как у животных, их кончики свисали вниз. Хвоста не было. А лицо больше походило на звериное: чуть выставленная вперёд челюсть, чёрный нос в обрамлении такой же, как на теле, золотистой шерсти, карие глаза с тёмными ресницами, чёрные губы. Лапы её оканчивались четырёхпалой кистью.

Я не мог себе представить, как это существо стало главой медицинской службы на маяке. Но сам не спрашивал, а нерта Сави никогда не рассказывала об этом. Мне импонировало, что она никогда не стеснялась спрашивать о новинках препаратов и оборудовании, которое она никогда не изучала. При этом её уровень в травматологии был чрезвычайно высок (ну ещё бы, ведь это основные повреждения, получаемые при спуске на планету). Первое время я удивлялся тому, как ловко она ставит обезболивающую инъекцию или как быстро орудует ножницами, разрезая одежду на пострадавшем. А ещё она сама, без посторонней помощи, могла уложить бессознательного члена экипажа в медицинскую капсулу, и её пальцы очень быстро бегали по кнопкам настройки диагностики или лечения.

Остальная команда относилась ко мне прохладно. Причин я не понимал. Возможно, дело было в навязанном вигам элефинами договоре, гласившем, что среди команды медиков на маяке должен быть хотя бы один элефин.

Когда я только прибыл на службу, меня пытались задирать, проверяя на прочность.

— Эй, остроухий, ты своими ножичками то пользоваться умеешь? — как-то спросил меня пилот нашего катера, а по совместительству — телохранитель смотрителя, мужчина из мира Хлео.

Это был высокий, мощный, темноволосы хлеос по имени Тав. Когда я увидел его, то подумал, что ему бы в руки дубину. Но он оказался отличным пилотом и виртуозно маневрировал в астероидном поле, проходя порой в такой близи от какой-нибудь звезды, что мы находились на грани притяжения, но ещё могли уйти в открытый космос, а не быть расплавленными её протуберанцами.

То, что я ношу свои «ножички» не зря, получилось продемонстрировать в первой же вылазке на планету на службе у нье' Соринта. Мы уже второй день шли по тропическим джунглям, то и дело поскальзываясь на влажных корнях и постоянно озираясь. Внезапно раздался вскрик, и мы остановились. Я как замыкающий не видел, что происходило впереди. Быстро догнав отряд, я остановился вместе с остальными. Огромная жёлтая змея обвила кольцами Тава. Её достаточно крупная голова (почти как у взрослого элефина) находилась в десяти сантиметрах от головы хлеоса и покачивалась из стороны в сторону. Змея сжимала кольца, и Тав уже даже не сипел, его кожа стала бледно-зелёной, глаза закатились. Никто не решался выстрелить в голову змее, боясь задеть пилота. Осторожно, стараясь не издать ни одного звука, я вытащил клинки, подпрыгнул, подавшись вперёд, и, как будто ножницами, снёс голову твари. Змея ещё не поняла, что издохла, её голова продолжала шипеть и высовывать чёрный язык, катясь по земле, но тело быстро обмякло, выпустив из своих тисков Тава.

Больше меня не проверяли.

Вечером, измотанные, мы остановились в каком-то поселении, представлявшем собой огромную яму, наверное, метров пятьдесят в глубину и около тридцати в диаметре. На разных уровнях этой ямы располагались пещеры. В одну из таких нас и поселили на ночь. Песок, казалось, забился в каждую пору, страшно хотелось вымыться, но об этом не могло быть и речи.

Ночью девы этого поселения пришли к нам. Я и мой наниматель отказались от этой сомнительной чести, зато другие решили воспользоваться предложением местных женщин, и полночи, вместо того чтобы набираться сил перед завтрашним переходом, мы слушали ахи, вздохи и вскрики. Похоже, парней не смущало наличие у местных дев хвостов вместо ног.

Неделю мы двигались по этой треклятой пустыне. Господин нье' Соринт упрямо вёл нас на север Тахи. Каждый день мы ночевали в посёлках, вырытых глубоко в земле. На случай пыльных бурь там имелись защитные сооружения: металлические створки закрывали верх ямы. Они приводились в движение механическим приводом, только он мог справляться с нашествием песка. Огромные шестерёнки управлялись с помощью рычага, который с усилием толкали несколько мужчин. В один из таких посёлков мы прибыли перед самой бурей, и всей команде довелось поучаствовать в обеспечении защиты поселения.

Цаки резво бежали по песку, а я давно перестал различать пейзажи вокруг. Они не менялись: барханы, дюны, дюны, барханы. Внезапно глаз зацепился за что-то, отличавшееся от волн песка. Камни. Наш отряд двигался в сторону этих камней. Похоже, это и было целью нашего путешествия. Мы спешились. Навы стали крутиться около цаков, снимая с них корзины