разум под ЛСД, не мог не восхититься тем, что отныне сладкий миг сюрреализма являлся в кубике сахара (в такой форме часто принимали этот наркотик). Страсть Леннона к кислоте затянулась на годы, о чем он расскажет в интервью журналу Rolling Stone. «Я, наверное, совершил тысячу трипов… Я ее все время принимал».

Даже если Леннон очень серьезно преувеличил, тем более что он никогда не принимал кислоту во время сессий — по крайней мере сознательно, — влияние наркотика на песни проявилось сразу же, в апреле 1966 года, на самой первой сессии для пластинки «Revolver». «Turn off your mind, relax and float downstream…»[80], — пел он в первой же строке новой песни под названием «The Void»[81] — позже ее переименуют в «Tomorrow Never Knows». Текст, навеянный «Книгой мертвых» в изложении Тимоти Лири, — о, это было радикальное расхождение со всем, что делали раньше и Beatles, и любая другая группа. И хотя мелодия песни была заунывна, как погребальная служба, она проторила путь для экспериментов с индийской музыкой, да и со многими другими видами музыки тоже. На Эбби-роуд теперь не было никаких преград для идей, и Джордж Мартин был озадачен тем, как выполнить указание Джона, чтобы аккомпанемент песни звучал как «тысячи поющих монахов».

И снова Beatles опередили время. В газетах врачи скоро начнут предупреждать, что ЛСД способна выжечь мозг, но Джордж и Брайан, следуя примеру Джона, теперь тоже регулярно совершали кислотные трипы. В их кругу это было модно. Эффекты проходили через несколько часов, и они говорили, что когда все было хорошо, то было весело.

Но хорошо было не всегда, о чем Джон позже жаловался в интервью Rolling Stone. «Я читал эту тупую книгу Лири… и под кислотой мне однажды явилась «истина» — мол, уничтожь свое эго, — что я и сделал… Позволил людям делать то, что они хотели… Я был ничем». Справедливо предположить, что под «людьми» он главным образом имел в виду Пола.

Но именно в таком состоянии — «уничтожь свое эго» — он записал большую часть дорожек «Revolver». В альбом «Rubber Soul» вошли несколько его лучших песен, а вот «Revolver» был шагом назад: основной вклад Леннона состоял в «I’m Only Sleeping» — сон действительно все чаще становился его главным способом сбежать от реальности, — и «She Said, She Said», рассказ о кислотном трипе в Лос-Анджелесе, том самом, когда Питер Фонда твердил: «Я знаю, что такое быть мертвым», пока ему не велели заткнуться.

А вот Пол был в ударе: он привез на Эбби-роуд «Here, There and Everywhere», «Good Day Sunshine», «For No One», «Got To Get You Into My Life» и безупречную «Eleanor Rigby», стал капитаном на «Желтой подводной лодке» — «Yellow Submarine». А еще придумал следующий (хоть и не сказать, чтобы один из лучших) сингл группы — «Paperback Writer».

«Eleanor Rigby» родилась в Кенвуде за один вечер, из идеи о старой деве по имени Дэйзи Хокинс. Джон устал смотреть телевизор, оставил женщин и повел битлов и Шоттона к себе в студию, где устроил всем мозговой штурм — и все начали фонтанировать идеями или строчками. Почему именно Дэйзи Хокинс превратилась в Элеанор Ригби — это станет новой головоломкой для поклонников Beatles, когда выяснится, что в Вултоне, на кладбище церкви Святого Петра, есть старое надгробие с именем Элеанор Ригби. Бессознательное воспоминание из детства? Чье? Леннона? Маккартни?

Все может быть. Но, конечно, строчки «Wearing a face that she keeps in a jar by the door»[82] не было ни на каком надгробии. На ней стоит печать Джона Леннона. Что касается темы и мелодии, они — чистое творение Маккартни, а октет, организованный Джорджем Мартином, придает музыке оттенок Вивальди — такая вот совместная операция. Через несколько лет, смутно вспоминая прошлое, Джон скажет мне, что текст этой песни на семьдесят процентов принадлежит ему. Но, скорее всего, его вклад был несколько меньше — ведь Ринго, Джордж и Пит свою лепту тоже внесли.

В то время Джон поддерживал песни Пола, хвалил «Here, There And Everywhere», нравилась ему и «For No One»: «То была одна из достойных вещей Пола… по правде, легкая классика у него всегда получалась лучше всего». Но позже он нередко становился жертвой «чудовища с зелеными глазами»[83] — и стоило лишь заслышать дифирамбы старому другу, как ревность рвалась наружу злобной критикой.

Запись «Revolver» завершилась к середине июня 1966 года. Она заняла почти три месяца, и для нее потребовались две гитары, один бас, ударная установка, труба, тромбоны, орган, ситар, табла, тамбура, коровий колокольчик, две виолончели, два альта, четыре скрипки, клавикорд, бубен, валторна, рояль, маракасы — и конечно же километры аудиопленки, оборудование для удвоения вокала и масса разных микрофонов. Джон считал, что парень, поющий «Tomorrow Never Knows», не должен звучать как тот, что пел «She Loves You».

Конверт пластинки специально для них нарисовал Клаус Форман. То был самый амбициозный проект битлов, и в целом итог их порадовал. Впрочем, возникла проблема. Та музыка, которую они теперь делали в студии, никоим образом не могла быть воссоздана на сцене. А через несколько дней начинался летний тур — сперва в Германии, затем на Дальнем Востоке, а потом снова по США.

И они все чаще спрашивали себя: какой смысл во всех этих гастролях?

35. «Как будто мы четверо уродцев, которых вывозят показать народу, потрясти гривами, — а потом всё, домой, обратно в клетку»

Еще до начала гастролей Джон был недоволен. В те дни на американские пластинки студии Capitol Records помещалось меньше музыки, нежели на британские от студии Parlophone. А в июне на американский рынок вышла долгоиграющая грампластинка «The Beatles: Yesterday and Today» с одиннадцатью дорожками — вперемешку из «Rubber Soul» и «Revolver». Дорожки вышли отличными, но конверт, на котором битлы стояли в белых мясницких фартуках, обложившись сырым мясом, а Пол держал на плече безголовую куклу, вызвал всплеск яростного негодования, и американские ретейлеры отказались принимать ее на склад.

Да, Брайан совершил роковую ошибку, выбрав для конверта именно этот снимок. Но на этом фоне проявились и разногласия в группе. Джордж ненавидел эту фотографию. Он считал, это «грубо и глупо», а «детские куклы с отрубленными головами» вызывали у него отвращение. Джон смотрел на все совершенно иначе. Он стыдился нынешнего сладко-фальшивого облика Beatles, всех этих дутых пышных причесок, а фотографию расценил как проявление сюрреализма — и